Мы все выучили эту местность, которую так и не смогли исследовать космонавты, чуть ли не наизусть: все там нам было знакомо — каждый камень, каждая скала. Конечно же, только то, что было видно сверху…
Но что толку? Все мы, вся Земля, все люди могли только бессильно наблюдать. Помочь не могли ничем. Ежечасно дикторы читали вслух все новые и новые соображения телезрителей, предлагавших свои пути спасения. Каждое мало-мальски заслуживающее внимания предложение тут же обсуждалось группой экспертов, которые могли запросить любую справочную информацию и любые расчеты в любом НИИ, КБ, ВЦ планеты. Увы, ни одно из них не проводило.
Студенты нашего ПТУ тоже не отрывались от экрана большого стереовизора и тоже непрерывно спорили и выдвигали всякие безумные идеи. Впрочем, кажется, даже сами авторы идей понимали их неосуществимость… Наиболее горячие головы из младшекурсников, набив карманы логисторами, бросались к ангарам наших хронокаров, чтобы немедленно отправиться в прошлое, в какой-нибудь момент до старта «Полярной звезды», где можно было бы передать детали космонавтам или хотя бы предупредить их. От ангаров их оттаскивали старшекурсники и преподаватели и терпеливо, раз за разом, втолковывали, что попытка изменить прошлое ни к чему не приведет, кроме напрасной траты энергии. Вся подготовка к полету зафиксирована многочисленными свидетельствами и документами, это типичный узел-событие, ничего в нем уже не изменишь.
Младшекурсники не сдавались, каждый носился со своей собственной идеей, как обойти законы хрононавтики и помочь космонавтам.
Я заметил, что Олег Астрейка во всей этой суматохе не участвует. То есть поначалу он тоже выдвинул какую-то сумасшедшую идею, но после того, как ее с легкостью разгромили, замолчал и рта уже не раскрывал. Он вообще был человек вспыльчивый, обидчивый и чуть что — ощетинивался и замыкался в себе.
День как раз был выходной, занятий у нас не было, но, конечно, о развлечениях никто не помышлял и стены училища никто не покинул. Одни сидели у стереовизоров, другие толпились в коридорах и спорили, некоторые даже что-то считали на настольных калькуляторах. Я заметил, что Олег тоже подсел к калькулятору и что-то считает. Меня поразило его лицо. На нем застыло выражение угрюмой сосредоточенности, глаза лихорадочно блестели. Я невольно начал следить за ним, и когда он выключил калькулятор и вышел из кабинета вычислительной техники, пошел вслед. Олег направился в дисплейный класс. Надо полагать, для его расчетов калькулятора было мало, ему понадобился большой компьютер. «Что за расчеты такие?» — подумал я, пожал плечами и вернулся к ребятам, что сидели у стереовизора. Во время обеда я заметил, что Астрейки в столовой нет. Впрочем, тогда у многих пропал аппетит.
