— Прости.
— Сейчас выглядело, будто я пытался надавить на жалость, — хохотнул он. — Это было давно, так что забей. Ты сам спросил, а я не скрываю. Такую кучу дерьма трудно спрятать.
Он снова закурил, и снова — с болезненной обреченностью бесконечно ломкого человека. Немногие разглядели бы за его надменностью взрытые котлованы страданий, но я их видел отчетливо. Может быть потому, что мне самому сейчас было невыносимо плохо.
— У тебя… проблемы с легкими? — наконец, предположил я. — Больно дышать?
— Нет, — Никита покусал пирсинг в губе. — Я боюсь сигаретного дыма.
— Почему?
— Ну знаешь, — Никита открыл окно и повис на подоконнике, уперевшись в него локтями. Ветер взлохматил короткие, смолянисто-черные волосы. — Большие крутые мужики любят курить по любому поводу. Например, перед весельем с мелким пацаном.
— Он курил? — осторожно спросил я, чувствуя, что нагло и больно влезаю человеку в душу, но Никита раскрывался легко, как незажившая рана. Пусть это и случилось давно, его страхи, очевидно, стали его повседневностью.
— Ага, три-четыре штуки. Когда три-четыре сигареты отделяют тебя от полной дичи, это быстро врезается в психику. У меня зависимость, но реакция на дым осталась до сих пор.
— Его поймали?
— Ублюдка посадили, меня спасли, да. Одного из немногих его игрушек. И только потому, что у родных были деньги мобилизовать людей на поиски. Так что мне чертовски повезло в жизни.
— Почему ты рассказываешь мне такие важные вещи о себе?
— Ты не похож на того, кто будет мстить, да и… понравился. Не надумай лишнего, просто как человек ты интересный. Наверное, поэтому народ так любит о тебе судачить.
— Что говорят? Плохое? Хорошее? — я пододвинул к себе чашку с крепким растворимым кофе. Странно — Никита явно не был педантом, да и любил всякую шляпу вроде наклеек, но чашки у него были как на подбор, из дорогого фарфора, как и выставленная на видном месте посуда. В коридоре я заметил полку с внушительной коллекцией сувенирных тарелочек.
— Девки любят пожжужать на тему, кто с кем и в какой позе. Тебя они считают парнем недоступным и себе на уме. Многие выделяют, что ты в списке успевающих и одеваешься с иголочки, как модель, так что они тебя в эти самые модерн-модели и записали. Завидный, мол, но со сложным характером. И «боже, это пятно».
— Женщины, — я сделал челодлань, с трудом воздержавшись от челостены. — Пятно?
— Пятно — отрицательный изюм, детка. Даже если кто-то не знает имени, тебя безошибочно определяют по пятну. Кстати, я из-за славы решил отправить тебя к Соломонову, думал, он не станет клевать тех, кто на виду. Как видишь, ошибался.
