— Вот и эти картины, я думал, не оставят ни малейших сомнений. — Льюис нерешительно улыбнулся.
— Картины? Не оставят сомнений? Что ты хочешь этим сказать?
— Что картины защитят себя сами. Покажут, что их творцы много выше иных, кто снискал себе шумную славу.
Мистер Рейси зловеще захохотал.
— Много выше иных?.. Чье же это суждение? Надо думать, твоих друзей? Как зовут того малого, с кем ты подружился в Италии, кто искал для тебя картины?
— Джон Рескин, — ответил Льюис.
Хохот мистера Рейси становился все более глумливым.
— Всего-навсего Рескин. Джон Рескин, и все. И готов поучать всех на свете, до Господа Бога включительно. Кто отец твоего великого Рескина?
— Почтенный лондонский виноторговец.
Смех мистера Рейси вдруг оборвался. Его взгляд выражал теперь крайнее отвращение.
— Розничный?..
— Кажется.
— Тьфу!
— И не только Рескин, отец. Я писал тебе и о других английских друзьях, с которыми я познакомился на обратном пути. Все видели эти картины, и все согласились, что придет такой день, когда они будут стоить огромные деньги.
— Придет день?.. Жаль, они не назвали число, месяц и год. Ты писал о них, помню, Браун, Хант и Росситтер; кажется, я не ошибся. Нигде не встречал их имен. Разве только в торговом справочнике.
— Не Росситтер, отец. Его зовут Данте Россетти.[25]
— Ах, Россетти, прошу прощения. Интересно, чем промышляет отец мистера Данте Россетти? Продает макароны?
Льюис ничего не ответил, и мистер Рейси продолжал свою речь упорно и неуклонно.
— Мои друзья, к кому я направил тебя, — знатоки в вопросах искусства; люди, знающие цену картине; в тысяче безвестных полотен они найдут настоящего Рафаэля. Что же, приехав в Англию, ты не застал их на месте? Или они отказались тебе помочь? Только не лги, — сказал мистер Рейси, — потому что я точно знаю, что сын Холстона Рейси всегда найдет у них должный прием.
— Разумеется, сэр… Они были очень любезны…
— Без сомнения. Но это тебя не устраивало. Ты отверг их советы. Ты решил показать свою прыть перед кучкой невежд, таких же невежд, как и ты. Ты хотел… Да кто тебя знает, чего ты хотел!.. Ты забыл, что выполняешь данное тебе отцом поручение, что я твердо и ясно сказал, что делать и как поступать. И деньги! Великий боже! Все деньги пошли на покупку этих картин? Да никогда не поверю…
Мистер Рейси с трудом поднялся, опираясь на трость; он глядел на сына в упор яростным взглядом.
— Начистоту, Льюис! Деньги потеряны за игорным столом? Все эти Рескины, Росситтеры, Брауны — игроки, шулера, в том нет никакого сомнения. Ты, я думаю, не первый американский мальчишка, попавший к ним в лапы. Что?.. Не играл с ними в карты?.. Значит, женщины, Льюис? Потратил деньги на женщин. Да, господи боже!.. — вскричал мистер Рейси, нетвердым шагом ступая навстречу сыну. — Я не ханжа-пуританин и прямо скажу, мне приятнее знать, что деньги ушли на женщин, чем думать, что тебя обвели вокруг пальца, как последнего простака, и всучили тебе эту дрянь. Да это вырезки из Фоксова «Жития мучеников»,
