— Ну чего ты насел с этим словом? — сказала Кира.— Тут никто не сообразит.
— Как же, а ставит фильмы! Про жизнь людскую. Имеет премии. В таком случае должен соображать.
— Но почему она мне не написала, почему?! — выкрикнулось у Лосева.
— Бывают, встречаются гордые женщины, Андрей,— сказала Кира.
— Так ты же почти сразу женился там, в Москве,— сказала Айкануш.— Я наводила справки. Актрису взял. А тут костыли.
— Я бы написала, она не написала,— сказала Кира.— А вот фотографии стала собирать. Как первый фильм твой вышел на экраны, так и начала. Я бы не стала собирать.
— Все же скажите мне, я все равно дознаюсь, месяц тут проживу, а дознаюсь,— скажите, Нина из Баку вернулась уже с девочкой?
— Я этого не знаю, в больнице еще валялась,— сказала Айкануш и по-птичьи подняла сухонькие плечи, втянулась в черное платье.
— Я этого не знаю,— сказала Кира, смело выдерживая взгляд Лосева.— Говорю, стыдно мне было ей на глаза показываться. И не расспрашивала о ней. Тогда у нас столько было костылей этих, столько горя.
— Я этого не знаю,— сказал Рогов, крутя головкой, нервно закидывая ее.— С год в психиатричке продержали.
— Хорошо, сам узнаю! — Лосев поднялся, так резко поставив пиалу, что она опрокинулась, чай залил скатерть.
— Да ты не убегай, не спеши,— сказала Кира и снова налила в пиалу чай, протянула пиалу Лосеву.— Ну узнаешь. Скажем, ты отец. А что такое отец — ведь этого ты не знаешь? А как дальше с Таней тебе быть, если ты отец,— про это ты знаешь? Что за жизнь у нее, как складывалась, какое здоровье? Ничего не знаешь.
— Все для себя, для себя старается! — вскрикнул Рогов.— Папочкой захотелось стать на старости лет! Как же, занятно! Взрослая дочь имеется! Миленькая! Славненькая! В случае чего, позаботится, чаек к постельке поднесет! А что эта дочь тяжко болела — про это известно тебе?!
— Что у нее было? — спросил Лосев, снова присаживаясь.— И не кричи на меня, Петя. Ну, можно сейчас на меня кричать, момент подходящий, а ты все-таки не кричи, сдержись.
— Вот, умеет осадить! — не унимался Рогов.— Это они умеют, баловни судьбы!
— Он прав, не надо кричать,—сказала Айкануш.— У нее, у Танюши нашей, Андрей, с голосовыми связками что-то приключилось. Только начала в школе преподавать, голос отказал. Но сильная девочка, ушла из учителей, стала учиться на врача. Сама про себя теперь лучше всех понимает. Обошлось, заговорила.
— А стронь ее, взбудоражь — и опять может начаться,— сказала Кира.
