Каждый год в начале сентября я с Платоном хожу в зоопарк. Эта прогулка как бы лакомство для него, завершение беспечных летних игр перед наступлением трудовой детсадовской зимы. Он был еще в таком возрасте, когда созерцание зверья, даже загнанного в клетку, вызывало у него восторг, удивление и желание приобрести для дома живую игрушку, будь то собака, лев, крокодил или обезьяна. В тот год наши сборы затянулись — все дела и дела,— уже осень пришла в Москву, а я так и не находил времени отправиться с Платоном в гости в звериную тюрьму, именуемую зоопарком. Наконец в одно прекрасное пасмурное воскресенье я взял его за руку, и мы отправились.
Косо летели листья с деревьев, в вольерах грустили усталые звери, лениво разглядывая людей, жмущихся от ветра возле их решеток; печальный пони, маленький конек, позванивая бубенцами, бегал по кругу, катая веселых детей, в застылой тяжелой воде пруда скользили утки.
Платон — особый внук, уникальный в своем роде, существо столько же обаятельное, сколько хитрое, изобретательное, вредное. Что он выкинет — никогда нельзя знать, но уж если выкинет, то можно быть уверенным (или, наоборот, совсем нельзя быть уверенным), к каким неожиданным последствиям приведет эта его выходка.
Он обошел все клетки, покатался на пони, подразнил верблюда, покормил белого медведя и был послушен, был снисходителен ко мне, однако стоило мне сказать: «Пора, Платоша, домой», как Платон врос в землю.
— Не пойду!
Я знал его упрямство, схватил в охапку, сунул под мышку и поволок к выходу. Платон вертелся, дрыгал ногами, орал что есть силы:
— Мама, мамочка, ой, караул, помогите! Куда ты меня тащишь, дядька? Я не знаю тебя! Отпусти!
— Не срамись, Платон! Перестань! Не хулигань! — увещевал я его.
Но он орал все громче и громче:
— Ой, помогите! Ой, мамочка!
Он сумел вырваться из моих объятий и побежал в сторону площадки молодняка, но я догнал его, и тут вредный хитрый внук мой устроил настоящий спектакль.
— Отпусти меня, дядька! — орал он.— Я не знаю тебя! Мама, мамочка!
Собралась толпа, кто-то подозрительно спросил меня:
— Гражданин, что вы хотите от ребенка?
— Это внук мой! —сказал я.
Но Платон заорал:
— Врет, врет! Я не знаю его!
— Ты в самом деле не знаешь его, мальчик? — спросила женщина.
— Не знаю! — орал Платон.— Мама!
— Перестань! — сказал я,— Идем домой!
— Где твоя мама, мальчик? — спросил кто-то.
— Мама его на работе. Пожалуйста, разойдитесь,— сказал я.
— Мама здесь, он врет, я его не знаю! — орал Платон.
