- Только такие ненормальные, как мы, спускаются в незнакомом месте в незнакомое подземелье и не выставляют дозор, - отозвался Вирин, прислушиваясь.
Словно в ответ на его слова светлое пятно в конце лестницы закрыла тень. Друзья, не сговариваясь, отшатнулись в стороны и прижались к стенам, хотя с поверхности едва ли можно было разглядеть, что делается в полной темноте на глубине ста шести ступеней. Тень, впрочем, и не пыталась этого сделать. Через мгновение она исчезла, снова открыв пятнышко света.
- Знать бы, сколько их там. Сыграв на неожиданности, мы можем справиться с двумя-тремя, даже если они маги. Но если их больше, шансов нет.
- Сейчас выясним, - Вирин быстро разулся и с отвращением наступил на бледный мох.
Конечно, этот живой ковер глушил шаги и в сапогах, но рисковать музыкант не хотел. Не сводя глаз с люка, он по стеночке поднялся на девяносто шесть ступеней и замер, прислушиваясь. Потом так же, походкой нашкодившего кота, вернулся к герцогу.
- Их двое. Один посетовал, что надо было спускаться втроём, а второй возразил, что ему одному было бы скучно.
- Они близко к люку?
- Судя по голосам, да. Лонцо, люк слишком узкий. Вдвоём мы из него внезапно не выскочим.
- Эффектное появление я беру на себя. Главное, чтобы их действительно было только двое. И чтобы они были близко, - Лонцо скинул плащ, сдёрнул мокрую ледяную рубашку и попрыгал на месте в тщетной попытке согреться.
- Пока будешь их бить, согреешься, - Вирин с иронией посмотрел на спутника.
- Поздно будет. Они маги, и с реакцией у них наверняка всё в порядке. Если я не согреюсь, то буду драться как деревянная колода, - Лонцо мягким движением выхватил меч, а миг спустя Вирин обнаружил, что его ножны пусты.
Лонцо провернул «восьмёрку» обоими клинками. Меч музыканта, простенький, стандартный для городской стражи, был весьма неплохо сбалансирован и для левой руки годился вполне. Лонцо чуть отошёл от лестницы и снова завертел клинками. Музыкант лишь по шелесту рассекаемого воздуха и по редким бликам на гранях мог определить их сумасшедшую скорость. Несмотря на темноту, Дорский ни разу не задел стен узкого коридора.
Лонцо глубоко вдохнул, почувствовав, что согревается. Глаза в этой тьме ему были не нужны. Одре приучил его чувствовать клинки продолжением себя и юноша водил ими так уверенно, как водил бы собственными руками. Остановился он только тогда, когда почувствовал, что ему жарко. Перехватив рукояти на манер мясницких ножей и развернув клинки вдоль рук, он бесшумно взбежал по лестнице, стараясь не сбиться с шага и не потерять ровного дыхания. Замерев у самого люка, он прислушался. Два встревоженных голоса звучали совсем близко.
