Музыкант вздрогнул от неожиданности и поднялся.
- Луна. На гравюре в книге она была стареющей.
- И?
- И… пока всё, - Лонцо почесал кончик носа.
Во всём остальном рисунок совпадал полностью. Абсолютно симметричные очертания замка, абсолютно симметричные звёзды.
- Если эту картину перевернуть… например, отразить в зеркале, изменится только луна. Может, это что-то обозначает? - герцог для верности посмотрел на противоположную стену, но ничего там не обнаружил.
- Это значит, что в твоей книге ошибка, - проворчал Вирин.
- Едва ли. Её писал ученик Дараана. Скорее это значит… что у этой картинки есть обратная сторона! - Лонцо огляделся.
У входа в пещеру лежал внушительный гранитный обломок размером с голову собаки.
Вирин тем временем снял со своего камзола соломинку и просунул в трещину.
- По-моему, ты прав. За ней пусто! - восторженным шёпотом проговорил музыкант.
- Сейчас проверим, - Лонцо поднял камень и примерился.
- Спасибо, ребятки. Дальше я сам справлюсь, - насмешливо произнес холодный, как грань клинка, голос.
Друзья вздрогнули и обернулись. Герцог, бросив камень, обнажил меч. И судорожно сглотнул, разглядев заслонивший выход силуэт. Просторный чёрный балахон укрывал высокую худощавую фигуру. Длинные пепельные волосы были отброшены назад. Льдистые серые глаза пронизывали насквозь.
- Вы! - выдохнул Дорский, крепче сжав рукоять меча.
- Я. А что вас удивляет? Вы же видели меня не раз, верно? Впрочем, вы привыкли не доверять себе, - незнакомец улыбнулся одними губами.
- Чего вы от нас хотите? - Лонцо повёл в воздухе клинком.
Седой, впрочем, драться не собирался.
- От вас уже ничего, - спокойно сказал он. - Вы привели меня сюда, разгадали загадку тайника. Из вашего разговора я понял, что вы больше ничего не знаете. А потому можете быть свободны, я вас отпускаю, - мужчина посторонился, освобождая выход.
- А вы уверены, что уйти должны мы? - прошипел Лонцо, сдерживая нахлынувшую ярость.
- Уверен. Вы бы игрушку свою бросили. Порежетесь ненароком, - седой внимательно посмотрел герцогу в глаза.
Лонцо вздрогнул. В голове вспыхнули искры. Пальцы разжались. Фамильный клинок зазвенел о пол. Дорский успел увидеть, как рядом оседает на пол Вирин, а через миг обрушилась темнота. Сквозь неё глухо, словно под водой, донесся удар и стук осыпающихся осколков, похожий на цокот козьих копыт. Ускользающее сознание уцепилось за яростный крик: «Пусто!». Герцог с трудом заставил себя открыть глаза. Свет поднятого седым факела метался по пещере. Он что-то искал и, похоже, злился всё сильнее. Наконец, он замер и повернулся к распростёртому на полу Дорскому. Тот попытался шевельнуться, но не смог.
