— Как в сказке… — проговорила Анджела. — Неужели мне все это чудится? Море дремлет, и где-то далеко, на другом краю земли, в его волнах омывает ладони другая женщина… Это могло бы стать началом романа. Мне надо записать… Но я сейчас не могу… Я сплю… А завтра утром проснусь с жуткой головной болью.
И в этот момент она почувствовала, как в ее уста жарким поцелуем впились губы Тима. Земля качнулась, как палуба корабля, и ушла у Анджелы из-под ног — то ли от выпитого, то ли от присутствия этого потрясающего мужчины… Ну и пусть все летит в тартарары, решила она, лишь бы он не выпускал ее из объятий…
В камине уютно потрескивали дрова. Пол устилал мягкий шерстяной плед. Свечи горели, отбрасывая на стены легкие отсветы, из динамиков тихо лилась лирическая ирландская мелодия.
Тим присел на корточки перед камином и уставился на огонь. Языки пламени плясали, сплетаясь в причудливый хоровод, завораживая, увлекая, будоража воображение… За спиной послышались тихие шаги, и Тим обернулся. Анджела вышла из спальни. На ней была прозрачная блузка до середины бедер. И больше ничего. Тонкая ткань облегала стройную фигуру, четко обрисовывая полную, упругую грудь.
Анджела медленно приблизилась к Тиму. Она выглядела так соблазнительно, что он почувствовал прилив неистового желания. Там, на берегу, они целовались как сумасшедшие. И он отчаянно хотел ее…
Без слов они прыгнули в джип и поехали… И когда Анджела пригласила Тима к себе, он не смог отказаться, понимая, что сегодня ночью она должна принадлежать ему, и только ему. Иначе он сойдет с ума. И вот теперь она стояла перед ним — такая нежная, такая желанная… Тим опустился на колени.
— Я знал, что так будет. Сразу, как только увидел тебя на берегу, — прошептал он. — Ведьмочка…
— Тс-с-с, — произнесла Анджела, приложив палец к его губам. — Мы все обсудим завтра, когда взойдет солнце. Сейчас я хочу чувствовать тебя. Может, при свете дня нам будет нечего сказать друг другу. Тогда ты уйдешь так же, как пришел. Просто странник с побережья…
Из какого это романа? Фразы прозвучали так гладко, так волнующе… Она когда-то писала этот текст, и он, вероятно, всплыл откуда-то из глубин ее подсознания. Но сейчас Анджеле так не хотелось играть, цитируя любовнику самое себя. Она не раз пользовалась этим раньше, когда ложилась в постель со Стивеном, но на того почему-то ее красивые речи производили отталкивающее впечатление. Стивен морщился, упрекал Анджелу в словоблудии. Да ей и самой, честно говоря, не очень-то хотелось упражняться в ораторском искусстве перед нудными и однообразными занятиями любовью с ним. Может, поэтому она и стала писать об эротике? Потому что ей не хватало мужской чувственности в реальной жизни?
