Собеседник, не проявляя энтузиазма, согласился. Разговор, однако, приближался к шлагбауму, запретной линии, и мы не собирались ее переступать. Вероятно, обкомовскому работнику были известны настроения жителей. Но и я уже кое-что знал.
Самые верные сведения получил от Сережи Анисимова.
На фронте он, шустрый, смешливый паренек, был радистом у командира дивизии. После войны я перетянул Сережу в редакцию армейской газеты, где он ночью записывал тассовскую информацию, диктуемую по радио.
Демобилизовавшись, женился, осел в Станиславе. Работал линотипистом. Заработал чахотку. Что особенно нежелательно, если ты привержен к водке.
Передо мной, когда мы разомкнули объятия, стоял седой, согбенный мужичонка, выглядевший старше своих лет.
О чем только мы с ним не переговорили в эти дни! У Сережи во всем определенность, свое твердое мнение.
- Ты зря удивляешься — ночью тишина, ни выстрела, ни очереди, — вводит он меня в обстановку.— С теми, какие стреляли, покончено.
- Уверен?
- Процентов на девяносто. Отселяли целыми селами. На корню. Не нянькались. Кто прав, кто виноват, всех коленкой в теплушку. По-нашенски: вали валом, там разберемся.
- Разобрались?
- Не говори! — усмехнулся он, и мне сразу вспомнилась его пацанская улыбка, не вяжущаяся теперь с лицом, иссеченным морщинами.
- Вернулись — раз, два, и обчелся. Порассказали. От меня не таятся. Я среди украинцев работаю, считай, двадцать лет. Язык освоил. Они знают — не продам. Настроения такие же, как после войны. Для них она не кончилась.
- Уверен? — повторил я.
- Не знал бы тебя как облупленного, и тебе бы не сказал.
- Спасибо за доверие, товарищ сержант.
- Служу Советскому Союзу, товарищ капитан. Плесни-ка мне. Я, между прочим, уволился старшим сержантом.
Мы выпили. Полина, Сережина жена, осуждающе покачав головой, поставила тарелку с нарезанным салом.
- У них методы изменились, тактика, — разъяснял Сережа. — Среди молодых, в пединституте или в мединституте, может, кто и балуется бандеровской литературой, рассуждает про незалежность. Этих гзбэшники выколупывают — и к Макару, телят пасти. Кто похитрее — в комсомол, в партию. Карьеру делают. Помаленьку, полегоньку все к рукам прибирают.
Сережа Анисимов не дожил до Украины, обретшей независимость. Сейчас я отдаю должное его спокойной прозорливости.
Не дожила и Валя Хохлова, медсанбатский врач, вдова майора Захара Трофимовича Шелупенко.
- Дочь вышла замуж за местного, и теперь в разговоре: мы — вы. Вы — русские, от вас все наши беды, наши унижения. Вы посягаете на нашу самобытность, подавляете нашу культуру. Хотите, чтобы мы уподобились вам. Только не бывать по-вашему.
