Разве одного этого недостаточно, чтобы при подходящей ситуации дать статью, сунуть в каталажку, отправить в лагерь?
Мало того, офицер вовлек в это предприятие еще своего сослуживца и подчиненного капитана Афонина, который теперь тоже строчит рапорты.
- Подобно множеству других, вы верите в свою безупречность, незапятнанность, в чистый послужной список, в свои ранения и награды...
Такая вера, популярно втолковывал капитан, доказывает одно: люди не понимают, где живут, в каких обстоятельствах. Они верят умиротворяющей лжи: так спокойнее, удобнее. В каком-то смысле — выгоднее. Особенно до той минуты, пока не клюнет жареный петух, пока за тобой не явились трое в штатском.
Уверенность в безупречности своего «личного дела» — иллюзия. Если «органы» хорошенько покопаются, что-нибудь найдут. Не у вас лично, так у кого-то из родственников.
Или вот уже готовый компрометирующий факт: как секретарь редакции вы постоянно третесь в типографии. Там же набирают «Прикарпатскую правду». Там же печатаются бандеровские листовки. Либо вы преступно беспечны, либо в душе солидарны с авторами листовок. Может быть, вы гуманист. Или пацифист.
Бред!
Но в распоряжении капитана имелся и действительный факт. Правда, ничего криминального ни я, ни мои «сообщники», ни, как мне казалось, командование в нем не усмотрели.
Некоторое время тому назад десять — двенадцать офицеров написали письмо в Станиславский обком партии и в Военный Совет 38-й армии о помощи молдаванам. Спасаясь от голода, те бежали из родных мест, добирались до относительно сытого Прикарпатья и здесь умирали, не получив ни крова, ни работы, ни хлеба.
Мы предлагали открыть для них бесплатную столовую, добровольно уступив часть своих офицерских пайков. Мог бы чем-то помочь Военторг. Да и местные власти.
Обком не удостоил нас ответом. По поручению Военного Совета армии с нами вполне благожелательно беседовал уполномоченный на то полковник.
Капитан внес ясность: полковник был из особого отдела. О чем мы, честно говоря, не подозревали. С какой стати тут особый отдел, недавно именовавшийся СМЕРШем?
- Он всегда кстати, — уточнил капитан, — потому и называется — особым.
Пусть так. Но откуда бы полковник ни был, отнесся он к нам с пониманием.
Хорошо, дескать, что советские офицеры принимают к сердцу тяготы, временно постигшие народ братской Молдавии. Это еще раз подтверждает интернациональные традиции и высокий моральный уровень нашей армии. Но у нее — свои задачи, поставленные партией, командованием. Она не имеет ничего общего с пресловутой Армией спасения — орудием американского империализма, желающего поработить все народы.
