Каждая варшавская улица — да и не только варшавская — обладает своими приметами, своей историей. На Раковецкой тюрьма с медленно раздвигающимися металлическими воротами. Варшавская как бы Бутырка.
Тюрьма и обыгрывалась в анекдоте. Он начинается «Москвой» (кинотеатр в начале Раковецкой), продолжается тюрьмой и завершается петлей (конечная остановка, трамвай поворачивает обратно к «Москве»).
«Началось все дело с песенки»,— пел Александр Галич, еще не подозревая, как далеко его самого заведут эти песенки.
В Польше, если и не началось с песенок, то уж наверняка ими сопровождалось. Куплеты Окуджавы, армянское радио, анекдотцы. Своя необъявленная война с режимом, который шел на провокации, бандитски избивал студентов (Варшава, 1968 г.), расстреливал рабочих (Гданьск, 1970 г.), блудливо оглядываясь на Москву: довольна ли?
Польские интеллигенты, охочие до песенок и анекдотов, сформировали Комитет защиты рабочих (КОР), из него вырастет «Солидарность». Но прежде чем рухнет ненавистный режим, ее попытаются раздавить, введя в 1981 году военное положение, интернировав активистов. Среди интернированных был и правозащитник Адам Михник, который (не в те ли дни?) пришел к выводу: национализм — последняя стадия коммунизма.
Да, именно так, подтверждают независимые государства, поднявшиеся на обломках Советского Союза. Во главе их зачастую стоят еще не успевшие сносить башмаки секретари ЦК, недавние проповедники дружбы народов, пламенные обожатели Москвы.
Польские лидеры тоже не гнушались такими клятвами, насильственно прививая любовь к Советскому Союзу и рождая в ответ неприязнь к нему. Они жили тупой уверенностью: всякое недовольство будет подавлено, за спиной дивизии Варшавского пакта, попросту — Советская Армия, давно и прочно задействованная в необъявленных войнах.
Лишь в 1992 году был раскрыт план вторжения в Польшу, намечавшегося на декабрь 1981 года. Еще ранней весной штабы Прикарпатского, Белорусского, Прибалтийского округов и Балтфлота приступили к тайной разработке операции по «интернациональной помощи».
Летом Москва приказала привести в боевую готовность одну дивизию моего родимого Прикарпатского округа и отрекогносцировать маршрут к границе. Директива на разработку вторжения пришла осенью.
«Работали мы в специально отведенном помещении... под усиленной охраной, — вспоминает один из штабных генералов. — Все документы исполнялись от руки, без чертежников и машинисток».
