Крик звучал истерическим, с какими-то визгливыми нотками, но молодого офицера это нисколько не смущало. Как аллой тряпкой для быка, перед ним мельтешили зверствующие моджахеды. Дернув с пояса гранату, Аракчеев сорвал кольцо зубами и от плеча бросил «эфку» в толпу.
Сознание твердило, что своим уже ничем не помочь, а боевиков необходимо уничтожить как можно больше. С разницей в минуту, за первой гранатой полетела вторая. Взрывные волны разбросали моджахедов, как игрушечные кегли, не дав им ни секунды на контр-атаку. Комвзвода прыгнул в сторону и кубарем укатился за мешки с песком. В ту же минуту на помощь своим из кустов вынырнули еще несколько боевиков, нашпиговывая укрытие Алексея Андреевича очередями из АКМ. Выждав некоторое время, Аракчеев выкатился из-за мешков с другой стороны и срезал бегущих из автомата.
— Ну, что?! Еще хотите? — ликовал он. — Получите сполна!
К взбешенному лаю его автомата присоединились еще два. Оглянувшись через плечо, комвзвода заметил приближающихся к нему на помощь бойцов, безостановочно поливающих врага смертоностными очередями. Едва солдаты рухнули за бетонные блоки и мешки с песком, над головами прошелестели гранаты от подствольных гранатометов. За спиной раздались хлопки и щелканье осколков.
Перекатываясь по земле, комвзвода перебрался к одному из бойцов. Лицо последнего светилось смертельной белезной, видимо-пробивающейся даже через копоть и грязь; по щекам к подбородку из-под подшлемника струились крупные градины пота. Развороченное левое плечо бушлата быстро намокало и разбухало от сочившейся из осколочной раны крови. Стиснув зубы, солдат пытался пристроить жгут и облегченно улыбнулся, косо взглянув на прикатившегося к нему Аракчеева.
Алексей Андреевич отложил свой автомат в сторону и принялся расстегивать бушлат раннего, чтобы освободить плечо. Боец морщился от нестерпимой боли и порывался крикнуть командиру взвода в самое ухо. Последний инстинктивно отстранялся от него, продолжая заниматься своим делом.
— Не ори! — наконец, строго рявкнул на солдата офицер, краем глаза следя за лицом «пациента», искривленным гримассой мученика. — Я понимаю, что тебе больно… терпи…
Тот утвердительно кивнул и свободной правой рукой занырнул в нагрудный карман, тотчас же достав оттуда индивидуальную аптечку и протянув ее Аракчееву. Алексей Андреевич кивнул, открыл аптечку и достал из нее шприц-тюбик с обезболивающим.
— Вот это хорошо, — улыбнулся он. — Сейчас все починим…
