— Если Вы, товарищ майор, имеете в виду русского военначальника царской армии, генерала Ермолова, то… — возразил старший лейтенант, но неожиданно осекся, вонзив удивленный взгляд широкораскрытых глаз в сидящего перед ним офицера-десантника.
Последний, как две капли воды, был похож на драгунского генерала, изображенного на старинных гравюрах в исторических энциклопедиях: то же лицо, те же непослушные вьющиеся локоны с пепельной сединой, тот же пронзительный взгляд строгих серых глаз.
— Генерал Ермолов? — лукаво улыбнувшись, уточнил комроты. — Ну и…что твой Ермолов?
— Ермолов пошел вглубь от Кавказской Линии, — с трудом ворочая онемевшим языком, закончил Аракчеев.
— Верно, — утвердительно кивнул офицер. — Только, будьте любезны, господин подпоручик, ответьте мне, что бы Вы сделали, как человек военный, если Ваша оборона не приносила успеха? Сидели бы, огрызаясь, аки сторожевой пес?
— ?! — Алексей Андреевич осторожно пожал плечами, часто хлопая ресницами.
Странное видение, как в калейдоскопе, сменялось то одним, то другим узором: на широченных плечах камуфляжного армейского бушлата сверкали золотом драгунские эполеты, на задках берц поблескивали шпоры, стоящий в ногах АКМ заканчивался витьеватым палашным эфесом вместо привычного автоматного приклада.
— Э, нет, старлей, здесь требовалась контратака! — лукаво подмигнув, драгунский офицер прихлопнул ладонью по колену старшего лейтенанта.
— Историки пишут, он был жесток по отношению к горцам — это мне как-то не импонирует, — также тихо от непроходящего смущения сказал Аракчеев.
— Точно так рассуждали и в Петербурге до одна тысяча восемьсот шестнадцатого года, — согласился майор. — Дескать, нужно проявлять к горцам снисходительность, терпимость. Мол, это поможет установить с ними доверительные отношения. А те, в свою очередь, воспринимали подобное, как слабость, как неспособность русских драться, и убивали еще злее. Надобно знать их натуру. Видали ли Вы, господин подпоручик, хоть раз, отрубленную голову или вспоротые кишки?
— Нет, конечно! — выпучив глаза и с трудом подавив подскочивший к горлу кисло-горький тошнотворный комок, ответил комвзвода.
— Вот, когда увидешь, старлей, все и поймешь, — многообещающе закивал головой тот. — Жесток был Ермолов или справедлив… Он ни единого грабежа горцам не спускал, ни малейшей дерзости. Знал, что здесь, на Кавказе, в почете только сила. Ее и выказывал…
— … - опустив глаза в землю, Алексей Андреевич молча кивнул, не найдя что ответить.
