1722. Возвратимся к распоряжениям, которые предшествовали этим забавам и несколько задержали их. Император давно замечал всё неудобство того, что сенаторы были президентами различных судебных мест: отсюда происходило, что всякий из этих господ произвольно мог располагать правосудием в своем ведомстве. Сопротивления подчиненных и жалобы обиженных были бесполезны, а апелляции в Сенат оставались без действия, потому что члены его взаимно покрывали друг друга. Во избежание всего этого, император 12 янв. 1722 г. повелел объявить в Сенате указ, гласивший: «Что никому из наличных сенаторов не должно быть поручаемо управление отдельным ведомством, дабы ничто не отвлекало их от забот об общем благе империи; что президенты имеют являться в Сенат лишь в известных, определенных случаях, что приказы или канцелярии будут иметь своих прокуроров, а Сенат — генерал-прокурора, к которому первые обязаны обращаться с донесениями; что Сенату предоставляется предлагать известное число достойных кандидатов, для занятия вакантных мест в различных советах по ведомствам юстиции, военному, морскому, финансовому, горному, мануфактурному, коммерческому, иностранных дел, и проч.; что из этих кандидатов его императорское величество будет утверждать тех, кого заблагорассудит, за исключением только лиц, определяемых в судебные места; ему угодно, чтоб в этом случае избранные кандидаты бросали между собой жребий, дабы при раздаче мест, столь важных для блага граждан, не могло возникнуть и малейшего подозрения в расчете или пристрастии». Эти выборы могли легко устроиться при общей ревизии, назначенной в Москве для дворян и гражданских и военных чинов империи. Четыре указа или определения (edits) (от 8-го и 30-го августа, 24-го сент. и 24-го октября 1721 г.) последовательно созывали их ко времени приезда императора. — Но так как сбор всё еще не находили достаточно полным, то последовал пятый указ от 11-го янв. 1722 г.[68] Он назначал 1-е марта последним сроком для тех, которым дела или болезнь мешали до тех пор явиться, и объявлял, что лица, которые и затем не явятся и не представят законных оправданий, будут сочтены ослушниками высочайшей воли, подвергнутся лишению имуществ и шельмованию, и кровь их, если будет кем-нибудь пролита, останется без отмщения.
Такое строгое понуждение заставляет наконец всякого спешить появлением на призыв. В числе гражданских чиновников оказывается лишь человек двадцать иностранцев. Призвав их к себе и выслушав список их имен и должностей, государь обратился к ним только с следующими немногими словами: «Идите по домам с Богом». Природные же русские подвергнуты были допросам в присутствии особо назначенных по сему случаю комиссаров. По прочтении им увещания говорить истину, которая одна могла уничтожить их проступки, и избегать лжи, которая усилила бы заслуженное наказание, они между прочим должны были отвечать на следующие вопросы: Кем поручены им занимаемые ими должности, или каким образом они достигли их? Не расхищали ли казны государевой? Не были ли публично наказываемы, и если были, то за какие вины? Страшное множество злоупотреблений открылось по протоколу этой комиссии. Царь удовольствовался простым дознанием и не приказал производить по этому поводу никакого следствия; но в то же время он искусно воспользовался присутствием всех именитых и властных особ монархии, дабы, опираясь на их согласие и присягу, сообщить силу основного закона империи своему знаменитому указу от 5-го февр. 1722 г.
