Осень того года во Франции называли «Парижской весной».
И не потому, что осень выдалась действительно удивительной ясные солнечные дни, столики кафе выставлены на тротуары, октябрь на дворе, а мужчины без пиджаков, — нет, осень того года была порой надежд, ликования и энтузиазма. Праздничная атмосфера особенно чувствовалась в Париже. Правительство обещало всем все и щедро раздавало деньги направо и налево. Ассигнования шли из военного бюджета. Президент наказывал армию за строптивость. Все требования профсоюзов немедленно удовлетворялись. В университетах отменили экзамены, а в лицеях — обязательное посещение классов. Естественно, Президент республики стал кумиром молодежи. Левая интеллигенция, которая всегда, при всех режимах критиковала правительство, теперь жила в состоянии эйфории. Еще бы, таких свобод во Франции никогда не было! Отменили даже штрафы за стоянку автомашин в запрещенных для парковки местах. Левые журналисты и писатели, законодатели общественного мнения, росчерком пера назначались на высшее государственные посты. Готовился законопроект по сокращению налогов.
Правда, стремительно росла инфляция. Франк обесценивался на глазах. Но подконтрольные правительству средства информации объясняли это бегством капитала за границу и противодействием новым реформам со стороны хозяев предприятий. Капиталист стал излюбленной мишенью левой прессы. Капиталист превратился в символ реакции, антипатриотизма, в агента американских монополии. Национализация крупных фирм встречалась с удовлетворением.
И конечно, конечно, сводились счеты с полицией! Левая пресса называла полицейских слугами крупного капитала и защитниками старого режима. Подстрекатели уличных волнений, испытавшие когда-то удары полицейских дубинок, вспомнили свои прежние обиды. Телевидение и радио крутили песню популярного шансонье: «Меня тошнит при виде флика». Анархисты требовали расформирования корпуса полиции. Тем более что террористические акции в стране прекратились как по мановению ока.
Что же касается преступности, то ожила теория классовой борьбы, по которой преступники — жертвы угнетения, расизма, бедности и безработицы. Создавалось впечатление, что полицию спасает лишь заступничество Президента республики — иначе людей в форме линчевали бы прямо на улицах. Правительство под давлением общественности назначило комиссию по расследованию деятельности различных полицейских департаментов.
Но Президент администрацию не трогал. В общем, обстановка в полиции была такой, что даже Мишель Жиро из ДСТ нам пожаловался: «Работать невозможно».
