Сидоркина, начальника Казанского грузового порта, Верочка выудила через полчаса. И линия связи работала нормально. Но я уже дошел до белого каления.
— Слушай, Сидоркин, — сказал я, — мне «Леонид Брежнев» позарез нужен. И не пустой, а с углем до ушей. Иначе у меня весь план годовых перевозок к чертовой матери летит, и Пермь к весне топить нечем будет. Котельные в городе на угле, понимаешь?
Как я и ожидал, Сидоркин мне бодро запел, мол, один кран сломался, двадцать сухогрузов на очереди, приказ министерства — сначала загрузить московских гостей — «Феликса Дзержинского» и «Юного Ленинца», к тому же железная дорога срывает поставки угля, осталось его всего на три баржи.
— Я знаю, — прервал я Сидоркина, — у тебя всегда объективные причины. Но если вечером «Леонид Брежнев» не станет под кран, пускай твои посудины в мою речку не суются. Я даю тебе слово старого чекиста: всю будущую навигацию твои матросы будут у меня хуем груши околачивать, а к причалу не подойдут. И у меня тоже найдутся объективные причины, я по ним большой специалист. Хочешь, чтоб я закрыл для тебя Каму? Нет? То-то! Придумай что-нибудь, Сидоркин, я в тебя верю. Нагрузишь «Брежнева» — с меня поллитра. Да не простая, а французская. Хранится у меня из старых запасов бутылка коньяка «Мартель». Нет, не обманываю. Вышлю ее тебе завтрашним первым рейсовым самолетом, спросишь ее у командира корабля. Ну лады!
Дальше день поехал, закрутился. Летучка. Оперативка.
В Краснокамске сел на мель танкер. Дал разъебай начальнику порта. Тут выяснилось, что теплоход «Свердловский комсомолец» возвращается в Куйбышев порожняком. Я позвонил на железнодорожный вокзал, попросил объявить пассажирам, что билеты на теплоход в куйбышевском направлении будут продаваться за полцены. Решение элементарное, но кроме меня никто его принять не имеет права. Потом у меня был прием по личным делам. А что такое личные дела? Приходят люди и просят дать им хоть какую-то жилплощадь. Зима на носу. Суда все встанут на прикол. Где жить плавсоставу? Проблема!
Я, конечно, обещал сделать все, что могу. А сам про себя думаю — как? Я же квартиры не рожаю. Придется клянчить в исполкоме хоть какие-то времянки. Беда с жилплощадью. Нет ее и не будет, потому и бегут люди из пароходства.
А потом был суп с котом и совещание начальников всех служб по ходу выполнения плана. И тут выяснилось, что за неделю до закрытия навигации мы сидим в глубокой заднице и точное расположение приятного места — Березники, где на пристани скопились грузы, которые нам подкинули из Соликамска в самый последний момент. Всю навигацию мы гнали суда из Березников полупустыми, ибо в Соликамске были свои проблемы и грузом нас осчастливили только начиная с сентября. Я бы с удовольствием повесил все руководство соликамских промкомбинатов и рудников, но, увы, это не зависело от моей воли. Все же, что от меня зависело, я сделал, а именно: распорядился послать все, что под рукой, до последнего буксира, в Березники, чтобы погрузить соликамские подарки. Таким образом, план мы спасали, но если меня теперь попросят перевезти мешок картошки с другого берега Камы, я это смогу осуществить лишь вплавь, держа этот злосчастный мешок зубами. Я, конечно, несколько утрирую, но ни одной маломальски пригодной посудины на плаву у меня не оставалось.
