— Маруся меня поняла.
— Неужели тебя это так волнует? — спросила я.
— Еще как! — ответила за него Лариска. — Ты точно однажды о нем сказала — жуткий тип.
— Жуткий тип, слушай, — сказала я. — Здесь есть одно «но».
И я рассказала о своем недавнем разговоре с Ленькой. Он не собирается идти в девятый, он уходит из школы.
— Куда? — спросил Юрка.
— Сам еще не знает.
— Зато я знаю, — сказал Юрка.
Получилось задиристо и хвастливо, прямо по-заячьи. И мы с Лариской немножко поиздевались над Юркой.
— Когда я задет за живое и рассержен, — возразил высокопарно Юрка, — я невозможное сделаю возможным.
— Закройся, — сказала я, — противно слушать.
— Ах так! — сказал Юрка. — Ну, хорошо. Спектакль начнется завтра ровно в восемнадцать ноль-ноль. Место действия — под одном палаты, где желтолицый. Зрители могут расположиться рядом. Итак, восемнадцать ноль-ноль. Прошу не опаздывать!
Лариска пришла в настоящий восторг от такой речи, а я чуть не заплакала. Ну, зачем он паясничает, думала я. Неужели он не понимает, как это противно…
Мы подошли к Юркиному дому. Все окна были освещены, одно окно открыто. Слышались музыка, гомон, смех. Наши еще не разошлись. Лариска с Юркой стали тянуть меня в дом. Но я уперлась. С какой стати? Не хочу.
— Хватит уже демонстрировать верность, — сказала Лариска.
— Ну и дура ты! — сказала я.
Уж слишком зло это получилось. Пусть! У меня было такое состояние, что я могла бы и подраться. Лариска, наверное, обиделась и собиралась затеять со мной объяснение, но я опередила ее.
— Адью! — сказала я и ушла домой.
Второго мая мы не учились. Я просидела весь день дома. К Леньке не пошла, сама не знаю почему. Никто ко мне не пришел, никого не видела.
В школе Лариска сделал вид, что ничего не случилось, и первая со мной заговорила. Юрка тоже был общительный и веселый. Когда кончились уроки, Лариска подошла ко мне и ласково напомнила:
— Катюша, ты не забыла про 18.00? Ведь Юрка не трепался — не такой он человек. Первое представление состоялось вчера.
Лариска вся светилась. Мне стало неловко за нашу ссору, и я сказала:
— Давай так: кто старое помянет…
— Ладно-ладно, — сказала Лариска. — Чего там! Я же тебя люблю.
— Не меня…
— И тебя тоже!
В 18.00 мы были на месте. Мы почему-то спрятались за деревьями («Так надо», — сказала Лариска) и стали наблюдать. Вот раскрылось окно Ленькиной палаты. А вот и он, желтолицый и желтоглазый — так непохожий на себя. Поздоровался с Юркой, полистал что-то на подоконнике и сказал:
