— Я не спрашиваю, кто написал эту мерзость. — И она помахала запиской, как флажком. — Не это главное. Главное другое. Что вы способны написать такое. Вы делаете это не стесняясь. И наглеете с каждым днем, особенно Рыбин. Что-то я его не вижу, где он?
Все старательно завертели головами в поисках Рыбина, которого, конечно, здесь не было — об этом знали все.
Директриса, не дождавшись ответа, продолжала:
— Но я возвращаюсь к записке. Что можно о вас подумать, если мальчик предлагает девочке такое…
Послышалось фырканье.
— Что вы хихикаете? Вы понимаете, что это значит?
Она обвела всех строгим взглядом и вдруг улыбнулась, приглашая повеселиться и Марусю:
— Нет, Мария Алексеевна, вы только подумайте, на уроке немецкого языка, вместо того чтобы постигать перфекты и плюсквамперфекты…
Она не договорила, она захлебнулась смехом. У меня отлегло от сердца — значит, это уж не так страшно, раз не принимают всерьез. От полноты чувств я чуть было не ляпнула про то, что все получилось случайно, нечаянно, что я вовсе не ожидала получить такой ответ от Леньки и не знаю, хоть убейте, почему он так написал. Да я и вообще не собиралась с ним затевать воздушную почту, не говоря о флирте. Виновато во всем утреннее открытие. А потом, все девчонки влюблены, кроме меня. А это обидно.
Я чуть было не начала эту речь, но, к счастью, кто-то больно наступил мне на ногу. Юрка! Спасибо, Юра! Я вспомнила Ленькины слова — девчачий угодник. «За что он так вызверился на Юрку?»
— Бубликова, ты что-то хотела сказать.
Я отрицательно замотала головой.
— Ну, хорошо-хорошо, о тебе еще разговор впереди.
Я поняла — с запиской пронесло, а про лестницу пусть — я даже рада.
Елена Ивановна между тем припомнила все наши грехи, начиная чуть ли не с первого класса. Она сказала, что наш класс, насколько она помнит, всегда был неблагополучный, мы всегда ходим по краю пропасти, висим на волоске, потому что у нас слишком много любителей острых ощущений и некоторым не место в школе (мы знали, на кого она намекала), учимся неважно — всего один отличник, а в восьмом «а» — два.
Кто-то сразу отреагировал:
— Раз-два и обчелся!
— Вот-вот, и при всем при том, — сказала Елена Ивановна, — изображаете из себя умников. Помилуйте, на каких таких основаниях? Не знаю, что вы способны выкинуть завтра, — продолжала она, — да, я не знаю, что вы выкинете завтра. Мне страшно подумать об этом. Поэтому вам нужны ежовые рукавицы.
Когда Елена Ивановна сказала про ежовые рукавицы, мы не сразу поняли, к чему она клонит. В следующую минуту мы услышали ужасное:
