С папой-то моим проще. Он бывший гражданский летчик, по состоянию здоровья списанный на землю. Теперь он всего-навсего диспетчер аэропорта, но самолеты не разлюбил. Наоборот, он ревниво и пристально следит за всей авиалитературой.
Самое большое несчастье для папы то, что у него нет сына и некому продолжить его дело. Поэтому когда приходит к нам Юрка и они садятся за шахматы, папа рассказывает ему всякие интересные вещи про самолеты и агитирует его в летчики.
— Краткость — сестра таланта, — сказал папа, когда я брала у него интервью. — Так и напиши: «Летают настоящие мужчины. Трус не летает никогда».
— Плагиатор несчастный, — сказала мама.
— Плагиатор-авиатор, — передразнил ее папа.
Наконец-то мои интервьюируемые родители и сестрица отправились в гости, а я побежала к Лариске, вернее к ее матери. Честно сказать, у меня слегка дрожали коленки, потому что я не знала, как встретит меня она — с ней у нас были сложные отношения. И начались они три года назад.
У Лариски нет отца, вернее он был когда-то, но она его ни разу не видела. А ее мамаша… Когда мы учились в пятом классе, Лариска прибежала к нам почти ночью — мы уже спать ложились. На ней прямо лица не было, а глаза ее никогда не забуду.
Она прибежала в одном платьице, в резиновых сапогах на босу ногу, а на улице ноябрьская погодка с дождем и снегом. Лариска стояла на пороге и твердила, как заводная:
— Домой я больше не пойду, возьмите меня к себе, Лариска мне пожаловалась, что мать ее пьет уже который день.
Утром она и в школу не захотела идти, сидела у нас дома одна, а ее мамаша, конечно, кинулась в розыски. Короче говоря, попала она к нам, когда мама уже дома была. Она устроила скандал, кричала, что мы не имеем права принимать чужого ребенка. Мама пыталась с ней поговорить, но она не захотела. Она сказала:
— Воспитывать, небось, будете? Не ваше собачье дело — извините за грубость. Лариска, собирайся!
Кое-как успокоили их. Уговорили Лариску идти домой — все-таки она ей мать.
Когда они ушли, мама сказала мне:
— Никогда не бросай Лариску, пусть она всегда к нам приходит.
— Да, мама, — сказала я, — мы и сидим вместе.
— Вот и хорошо. Скажи ей, пусть к нам приходит, когда захочется.
Еще раза два уходила Лариска из дому, потом перестала. От нас она не вылазила, и я была в курсе всех ее дел. Лариска помудрела. Она как-то сказала мне:
— Самое ужасное, Катя, что мать мою только могила исправит. И когда я это поняла, мне стало ее жалко. Безумно. Знаешь, с чего у нее все пошло? Мой отец бросил ее, когда я должна была вот-вот на свет появиться. Единственное, что я хочу, Катя, — уехать подальше от всего этого. Но сейчас мне деваться некуда…
