В это время в дверях появился Гриффо.
Он пришел сообщить, что моя лошадь оседлана и проводник ждет меня.
Я приберег подарок и для Гриффо; это тоже был охотничий нож, очень оригинальный по конструкции: к его лезвию были прикреплены два пистолета, механизмы которых находились в рукоятке ножа.
Я никогда не видел радости, подобной той, что охватила Гриффо.
Спустившись, я нашел г-жу де Франки стоящей внизу у лестницы и ожидающей своего гостя, чтобы пожелать ему доброго пути, на том же месте, где она меня приветствовала, когда я приехал. Я поцеловал ей руку, ведь я чувствовал глубокое уважение к этой простой и в то же время столь достойной женщине.
Люсьен проводил меня до двери.
— В любой другой день, — сказал он, — я оседлал бы свою лошадь и проводил бы вас через перевал; но сегодня я не вправе покинуть Соллакаро из опасения, что один из двух этих новых друзей может сделать какую-нибудь глупость.
— Вы правильно делаете, — согласился я с ним, — что касается меня, поверьте, я счастлив, что видел церемонию, довольно необычную для Корсики, и даже сам участвовал в ней.
— Да, да, — произнес он, — можете радоваться, потому что вы видели то, от чего, должно быть, содрогнулись наши предки в своих могилах.
— Я понимаю, что в их время данное ими слово было священно и не было никакой необходимости в присутствии на примирении какого-то нотариуса.
— Для них вообще не существовало примирения.
Он пожал мою руку.
— А вы не хотели бы, чтобы я обнял вашего брата? — спросил я.
— Да, конечно, если это вас не очень затруднит.
— Тогда давайте мы обнимемся с вами, я не могу передавать то, чего не получал.
Мы обнялись.
— Может, мы когда-нибудь увидимся? — спросил я.
— Да, если вы приедете на Корсику.
— Нет, если вы сами приедете в Париж.
— Я туда никогда не поеду, — заявил он.
— Во всяком случае, вы найдете мои визитные карточки на камине в комнате вашего брата. Не забудьте адрес.
— Я вам обещаю, если какое-нибудь событие приведет меня на континент, первый визит я нанесу вам.
— Хорошо. Договорились.
Люсьен пожал мне руку в последний раз, и мы расстались, но он провожал меня глазами, пока мог видеть, как я спускаюсь по улице вдоль реки.
В селении было достаточно спокойно, хотя можно было заметить особую суматоху, обычную во время больших событий. Проходя по улице, я посматривал на каждую дверь, рассчитывая увидеть, как из нее выходит мой протеже Орланди (по правде говоря, он должен был бы поблагодарить меня, но не сделал этого).
