— Можно мне попытаться это сделать?
— Конечно.
Я положил две монеты по пять франков на пол и с силой резко ударил по ним.
Люсьен меня не обманул.
Подняв кинжал, я увидел, что обе монеты, пробитые насквозь, остались на его острие.
— Ну-ну, — согласился я, — это действительно кинжал Сампьетро. Единственное, что меня удивляет, почему, имея подобное оружие, он воспользовался какой-то веревкой, чтобы убить свою жену.
— У него не было больше этого оружия, — объяснил мне Люсьен, — потому что он отдал его моему предку.
— Это справедливо.
— Сампьетро было более шестидесяти лет, когда он срочно вернулся из Константинополя в Экс, чтобы преподать миру важный урок: женщинам не следует вмешиваться в государственные дела.
Я кивнул в знак согласия и повесил кинжал на место.
— А теперь, — сказал я Люсьену, который все еще одевался, — когда кинжал Сампьетро находится на своем гвозде, перейдем к следующему экспонату.
— Вы видите два портрета, что висят рядом друг с другом?
— Да, Паоли и Наполеон…
— Так, хорошо, а рядом с портретом Паоли — шпага.
— Совершенно верно.
— Это его шпага.
— Шпага Паоли! Такая же подлинная, как кинжал Сампьетро?
— По крайней мере, как и кинжал, она попала к моим предкам, но к женщине, а не к мужчине.
— К женщине из вашего рода?
— Да. Вы, быть может, слышали об этой женщине, которая во время войны за независимость явилась к башне Соллакаро в сопровождении молодого человека.
— Нет, расскажите мне эту историю.
— О, она короткая.
— Тем более.
— У нас ведь нет времени на длинные разговоры.
— Я слушаю.
— Так вот, эта женщина и сопровождавший ее молодой человек явились к башне Соллакаро, желая поговорить с Паоли. Но, так как Паоли был занят и что-то писал, им не разрешили войти, и, поскольку женщина продолжала настаивать, двое часовых попытались их остановить. Тем временем Паоли, услышав шум, открыл дверь и спросил, что случилось.
«Это я, — сказала женщина, — мне надо с тобой поговорить».
«И что ты мне пришла сказать?»
«Я пришла сказать, что у меня было два сына. Я узнала вчера, что один был убит, защищая свою родину, и я проделала двадцать льё, чтобы привезти тебе другого».
— То, что вы рассказываете, похоже на сцену из жизни Спарты.
— Да, очень похоже.
— И кто была эта женщина?
— Она тоже принадлежала к моему роду. Паоли вытащил свою шпагу и отдал ей.
— Я вполне одобряю такую манеру просить прощения у женщины.
— Она была достойна и того и другого, не правда ли?
— Ну, а эта сабля?
— Именно она была у Бонапарта во время сражения у Пирамид.
