— Ну, теперь он не уйдет, — с облегчением вздохнул Никифоров, набив костюковский ящик своими анонимками. Но не успел он отойти от почтового ящика даже на десять шагов, как тот от тяжести анонимок рухнул. Падение было мягким, и Никифоров его не услышал. Поначалу выглядывающий из сугроба почтовый ящик к утру следующего дня вообще перестал выглядывать, а за ночь его так замело влажным снегом, что копай, копай — не откопаешь.
— Ну и катавасия, — сказал наутро сторож, — это надо же, почтовый ящик стащили.
Председатель, гладко выбритый, чуть прихрамывая на правую ногу, аккуратно упакованную в красный шерстяной платок с неоторванной этикеткой, как пропеллер крутившейся на ветру, поддерживаемый Веркой, шагал по расчищенной от снега улице.
— Ох, черт! — вскрикнул председатель, зацепившись ногой о какую-то неровность.
— Ой, Володя, да это же не черт, это валенок, — засмеялась Верка и подняла дырявый валенок.
— Новый? — спросил Пред.
— Нет, рваный.
— Ох, и беда мне от этих валенок, — горько вздохнул Пред и добавил: — Зимой еще ничего, а вот когда снег по весне начнет таять, они в таком количестве проступают, как будто у нас целая армия переобувалась.
— Неужели они так в грязи и пропадают? — спросила Верка.
— Нет, их Ванька по весне насобирает, а зимой, нацепив на них фирменные этикетки, продает как новые.
— Ишь какой ловкий, — удивилась Верка.
— Вер, ему можно. Ведь сама знаешь, у него двое гавриков плюс почти парализованная теща.
— Нет, Вовик, ты это брось, с расточительством тебе надо кончать, — и Верка тут же давала Преду директивы. — С наступлением весны эти валенки теперь будешь ты собирать, а я их в своем магазине без всяких этикеток за полцены буду продавать. Понял ты?
— Понял, — вздыхал Пред.
— Доктор, а тебя кто вызывает? — спросил Корнюха.
— Откуда я знаю, — ответил я и прочитал ему адрес: — Вторая просека, дом 5, фамилия Лукашов.
— Доктор, а ты… не шутишь?.. — вдруг спросил Корнюха, как-то странно рассматривая меня.
— В такую пургу не до шуток, — ответил я ему.
— Странно, — пробормотал Корнюха и хмыкнул. Потоптался на месте. Пожал плечами. Наконец после минутного молчания сказал: — По этому адресу проживает парень из-под Ряжска, он спрятался от докторов.
— Как это спрятался? — удивился я.
— А так вот, — спокойно произнес Корнюха. — Если бы вы не залечивали, он бы не прятался.
Произнеся это, Корнюха с грустью посмотрел в небо. Его волосы, покрытые снежинками, походили на серебристую фольгу, мохнатые брови на вату, а глаза с белыми ресницами на блестящие янтарики, ну точь-в-точь что в ушах у Нинки Копыловой.
