— Ладно, доктор, басенки рассказывать, — смеялся и Сенька-охотник.
— Эх, скорее бы старый год добить и новый начать! — восклицал Корнюха, приезжая на разукрашенных леспромхозовских санях. Толстая, разгоряченная лошадка его, остановившись, с какой-то злостью стучала по льду правым копытом. И тогда действительно всем казалось, что старый год уже теперь никуда не денется и будет обязательно добит.
— Нет, судя по наклону ее копыта, это она не старый год добивает, — убеждал всех грузчик Никита. — А это сигнал того, что где-то здесь подо льдом бутыль снежного кваса.
Все смеялись. Всем было весело. Понимая намек грузчика, баба Клара, раздобрившись, без всякой платы выдавала на поселок огромную бутыль снежного кваса. По особому разрешению Преда для художницы Виолетты у самой высокой березы делалась вышка с прожектором, с которой она в новогоднюю ночь должна была отправляться в полет. Из поссовета Корнюха привозил балалаечника Ероху, одетого в Нинкино каракулевое манто. Ероха выделывал такие балалаечные выкрутасы, от которых не только у наших жителей, но и у людей, случайно услышавших его в этот предпраздничный день, от удовольствия закатывались к небу глаза. Понимая всю ответственность торжества, на которое он был приглашен, Ероха вместо одной балалайки брал три. На одной он играл, а две были про запас. Корнюха, усадив его в центр только что сделанной сцены, громко приказывал: «Ты гляди у меня, в этот день играй правду».
— Правду так правду, — соглашался Ероха и начинал тренькать так, что Корнюха весь преображался, словно в жизни был самый главный и самый первый.
— Ероха, — кричал грузчик Никита. — Ты играй так, чтобы в голову ударяло…
— Это дело пустяковое, — отвечал Ероха и, подтянув нижнюю струну, тренькал такую мелодию, после которой грузчик Никита, кулаком ударяя себя в грудь, кричал:
— Братцы, а я ведь, братцы, не умру!.. Я с вами, я с вами, братцы, еще с годок поживу…
В предновогодний день на служебной «Волге» приезжал на пруд и директор завода вместе с Арнольдом и подружками из КБ. Директор, послушав Ерохину игру, восклицал:
— Нет, товарищи, еще не померли на нашей Руси товарищи!..
Арнольд, смущаясь, толкал директора.
— Смотри, как бы не проболтались, — и показывал на Ваську-чирика, который, сграбастав двух подружек из КБ, орал: «Ох-хо-хо!.. У меня тоже с рубля все начиналось…»
— Пусть, — улыбался директор.
Арнольд смотрел на него с удивлением:
— Ну и нервы у вас… хоть веревки из них вяжи, — и с грустью вдруг добавлял: — А вот у меня они в расстрое…
