— Ребята! — закричал кто-то сверху. — Медведь.
И действительно, глаза у него медвежьи, и голова медвежья, и зубы тоже медвежьи.
Кто-то выстрелил. Потом все затихло.
С большим трудом лесорубы из-под медвежьей туши вытащили меня. «Вот дела так дела, — подумал я. — Так, чего доброго, и зарплату жене не донесешь».
И, очухавшись, стал пересчитывать рубли. Пересчитываю, а у самого руки трясутся, потому что, окромя волчьих, и медвежьи глаза мерещатся.
А лесорубы гогочут: «Ну и чудак же ты, Сенька».
А потом говорят, что, мол, счастливый я, потому что дешево отделался…
А я им:
— Ничего не дешево, вчера у меня денег была целая куча, а сейчас чуть больше десятки.
А лесорубы пуще прежнего гоготать. Мол, все равно ты, Сенька, дешево отделался…
Тут я глянул на медведя и глазам не верю, в длину метра три. А берлога что наш деревенский сарай.
Покусал, покусал я свои пересохшие губы и честно, без всякой утайки лесорубам признался: «Ой да, братцы вы мои, братцы, ой да ведь ой как все ведь верно, что я дешево отделался».
Сенька замолчал. Аккуратно взяв ружье, провел по стволу. Я заметил, что вместо указательного пальца на правой руке у него обрубок.
— А это от чего? — спросил я.
— А это памятка от медведя. На медкомиссии доктора точно так же, как и ты, спросили насчет пальца, ну, я им все с ходу и рассказал. А они: «Сказочник ты, Сенька», — и давай хохотать. Короче, не поверили.
На другой день, еще находясь под впечатлением Сенькиного рассказа, возвращался я ельником домой. Я не обращал внимания на елочки. Я больше засматривался на зеркальную поверхность льда. Но затем вдруг как глянул на елочки и замер… «Все!» — прошептал я… Из елочек не одна пара глаз, а десять смотрело на меня. «Волки…» — прошептал я. Уже и сердце мое от страха сжалось, и я закрыл глаза. Но через минуту раздался смех. Кто-то, окатив меня снегом, одарил снежком…
Когда я открыл глаза, в двух шагах от меня бегали друг за другом ребята, в их руках были маленькие елочные игрушки, которыми они украшали елочки. Гирлянду игрушек на одной из елочек я было чуть-чуть и не принял за волчьи глаза. Вслед за ребятами появилась баба Клара. Две огромные корзины в ее руках были наполнены красными бумажными цветами. Подойдя ко мне, она ласково улыбнулась. Поставила корзины на снег и, достав из бокового кармана бутыль снежного кваса, сказала: «Доктор, чтобы скорее снялась бледность, выпей моего лекарства».
После я часто рассказывал об этом случае. Но мне никто не верил.
