— Прогулка в море. На остров Святой Маргариты.
Бебе не чувствовала всей этой нелепости, она сжимала его руку и шептала на ухо:
— Хочу маленькую лодку, чтобы в ней были только мы вдвоем.
Наконец они нашли то, что искали. Это была маленькая, но довольно тяжелая лодка. Весла все время соскальзывали. Было жарко. Бебе сидела сзади, опустев руки в воду — просто вид с почтовой открытки. На них забавляясь, глядели ловцы морских ежей, и в конце концов лодку чуть не опрокинула, возвращающаяся в порт яхта.
— Вы сердитесь? Иногда по вечерам на Босфоре я брала маленький ялик и позволяла волнам нести меня, куда им будет угодно, и каталась до наступления ночи.
Да, конечно! На Босфоре…
— Если вы устали, вернемся.
Ему хотелось выпить что-нибудь в баре, но она уже была в лифте. Лифтер насмешливо ухмыльнулся. Было десять часов утра.
— Франсуа, вас не пугает этот свет? Мне кажется, на нас смотрит море…
Смотрит море!
Ну, хорошо! Он опустил шторы. В комнате воцарился полумрак, поглотивший и тело Бе6е.
Она не умела целоваться. Ее губы были инертны. По правде говоря, соприкосновение губ казалось ей ритуалом, может быть и необходимым, но варварским.
Она все время лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, иногда на ее побледневшем лице появлялось выражение боли.
Что он тогда ей сказал? Что-то вроде:
— Вы увидите, что потом, через несколько дней…
Она сжала ему руку своими влажными пальцами и прошептала:
— Да, конечно, Франсуа.
Так говорят, чтобы доставить кому-нибудь удовольствие и не обидеть. Её маленькая грудь, не мягкая, но и не крепкая, впадины её ключиц…
Он не знал, что делать, поднялся и в пижаме подошел к окну. Поднял шторы, закурил. Если бы он мог в тот момент, если бы осмелился быть самим собой, то позвонил бы прислуге и заказал портвейн или виски. Солнце освещало постель. Бебе укрылась. Её лицо было спрятано в подушку, и он видел только ее светлые волосы. По вздрагиваниям он догадался…
— Ты плачешь?
Он впервые сказал ей «ты», произнеся тоном покровителя, но угрюмо. Он до ужаса боялся слез, боялся всего, что усложняет простые вещи: этой прогулки на лодке, этих глаз, устремленных в потолок, а теперь и этих слез.
— Послушай, малыш… Я оставляю тебя, отдыхай… Ты спустишься через час или два и мы позавтракаем на террасе.
Когда она с серьезным выражением лица спустилась, одетая в кремовое платье с воланами, которое было к лицу и молодой женщине и девушке, то показалась еще более хрупкой, чем обычно. Она пыталась улыбаться. Она нашла его в баре, где он пил коктейль.
