Во исполнение приказания генерала Драценко полки приняли следующее для атаки положение: прямо с юга по обеим сторонам дороги нашего следования, в цепи оставались лежать, ведя огневой бой, четыре сотни сунженцев-владикавказцев, имея тут же за спиной, в глубокой котловине, своих коноводов; на правом фланге, уступом за буграми, стали две сотни сунженцев-владикавказцев в конном строю, для обеспечения справа всего боевого участка. Немного сзади, в складках местности, расположилась 6-я Терская конная батарея, не прекращая вести огонь по деревне, тут же поблизости укрыто встал 2-й Реченский конный полк, назначенный в общий резерв. Слева от дороги, рассыпавшись в лаву, укрыто встали 4 эскадрона 3-го Чеченского конного полка, и почти в затылок им на полверсты сзади — встала 8-я Терская конная батарея, беря таким образом деревню Оленчевка в перекрестный огонь с двух флангов. Еще левее за полувысохшей речкой за буграми, прямо против дороги на деревню Промысловое встали 1-й и 2-й Кизляро-Гребенские казачьи полки, имея заданием атаковать красную конницу и отходящие из деревни силы. Значительно левее, для глубокого перехвата дороги на Промысловое, был направлен 1-й Чеченский конный полк. Таким образом, для общей атаки было назначено шесть конных полков при содействии двух конных батарей и имея в резерве один конный полк.
Атака началась в 6 1/2 часов вечера. Согласно приказанию генерала Ревишина, атаку должен был начать 3-й Чеченский конный полк с расстояния приблизительно около полутора верст. Причем по выходе чеченской лавы на стрелковую линию сунженцев-владикавказцев казакам должны были быть поданы коноводы, и они должны были присоединиться к общей атаке, охватывая деревню справа, то есть с юго-востока. 1-й и 2-й Кизляро-Гребенской полки должны были начать атаку 5 минут спустя после чеченцев. Ротмистр Феденко-Проценко и я неоднократно ездили по всем полкам, сверяя часы и отвозя последние приказания начальника дивизии.
Ровно в 6 часов 30 минут 3-й Чеченский конный полк лавой вышел из-за бугров. Красные заметили движение, развили бешеный огонь из своих 6—8-ми орудий и множества пулеметов. Наши батареи стали отвечать, взяв деревню под перекрестный огонь. Двигаясь вперед, лава вдруг стала задерживаться, встретив дважды на своем пути полувысохшие рукава речки, получилась какая-то заминка. Красные, пользуясь этим, развили максимум огня. Многие всадники падали, лошади, ошалев от разрывов, без всадников носились по полю. Генерал Ревишин, наблюдая в бинокль с высокого бугра за боем, нервно бил себя нагайкой по голенищу сапога и ругал чеченцев за вялость. Вдруг, резко обернувшись ко мне, он приказал: «Штаб-ротмистр Де Витт, разворачивайте своих людей в лаву и поддержите атаку 3-го полка». — «Шашки к бою, в лаву от середины!» — командую я, и с места широким галопом мы двинулись вперед. В это время слева раздалось дружное «ура» двух Кизляро-Гребенских полков, и подбодренные чеченцы, с криком «Аллах!», увлекаемые казаками, бросаются на деревню. Я издали видел удалявшиеся лавы чеченцев. Еще минута — и я их теряю из виду в складках местности. Со всех сторон, обгоняя друг друга, неслись всадники. Проскакивая мимо цепей сунженцев-владикавказцев, я видел, как они быстро садились на лошадей и отдельными сотнями неслись вправо. Огонь красных, достигавший страшного напряжения, вдруг почти стих.
