— Хватит! — топнул ногой Крутов.— Будет возможность— сделаем, без твоей подсказки. У нас каждый сознательный горняк понимает, что производство прежде всего, выше всего! Мы коммунизм строим! Не дадим золото государству — гнать нас всех отсюда поганой метлой.
— А для кого коммунизм строится? Не для людей?
— Тебя послушать, начальнику прииска надо не о шахтах, не о вскрыше торфов думать, а чтоб у каждого лотошника пуховая постель была да сдобные булки с изюмом. Товарищ Сталин учит нас преодолевать трудности роста, не бояться, железной рукой ломать их, а ты тянешь к обывательской перине, размагничиваешь людей, сплетни собираешь, как худая баба. Обыватель ты, Шатров, вот кто!
— Н-ну, зна-а-аете, если я об-быватель, тогда мне с в-вами...
Губы Алексея мелко дрожали. В минуты крайнего возбуждения он начинал заикаться. Давала себя знать фронтовая контузия. Шатрову хотелось сказать многое: что он не заслужил позорной клички обывателя, ничего не просит для себя лично, что он говорит о нуждах горняков участка, тех самых людей, что дают государству золото, что их интересы — это интересы и государства, что при настоящем желании и заботе о людях можно сделать немало даже при отдаленности «Крайнего»... Очень многое хотел сказать Алексей, но, не в силах выговорить ни слова, ничего не различая перед собой, он выбежал из кабинета, так хлопнув дверью, что около косяка отвалился кусок штукатурки. Прогремел и стих в коридоре топот ног бегушего человека.
Крутов был тоже сильно возбужден. Хлопая себя по карманам, он долго искал спички, хотя коробка лежала на столе рядом с портсигаром. Нащупав что-то твердое во внутреннем кармане, Крутов вытащил из него партийный билет в красной обложке с тиснением золотом «ВКП(б)» и сразу успокоился. Слова Шатрова о жалобах горняков на бытовые неурядицы показались ничтожными. Крутов даже пожал плечами. Что он так распалился? На мальчишку, пустобреха... Разве Шатров знает условия Севера? Что он понимает в задачах, которые партия поставила перед руководителем прииска?
Машинально перелистывая партийный билет, Крутов заметил, что взносы за прошлый месяц еще не уплачены. Игнат Петрович нажал кнопку звонка.
— Вот тебе, Анна Ниловна, мой партбилет и деньги,— сказал Крутов вошедшей секретарше,— зайди к Норкину, пусть примет партвзносы.
Через десять минут секретарша вернулась. Вместе с ней пришел Норкин.
— У меня к вам просьба, Игнат Петрович,— несмело сказал Норкин, зябко потирая красные ладони.
