— Пресвятая богородица! — крикнула мать. — Так сколько ж этой земле не родить?! И коли навоз, зачем еще люпин?
— А он, сукин сын, унаваживал когда? Земля вконец оголодала, в засушливое лето все равно как по костям идешь.
— Да ну его, люпин, — не хотела сдаваться мать. — Посеем сразу рожь, пшеницу, посадим картошку, капусту!
— Я говорю, люпин, значит, люпин! — рассердился отец, встал с табурета и прошелся туда-сюда по горнице, важный, будто уже разбогател на эти два Качохины морга. — Земле меня, глупая баба, будет учить. Для тебя земля поверху. А она и в глубине земля. Пырея не одолеть, покуда его не вырвешь с корнем.
— Для плуга с глубоким лемехом еще бы лошадь нужно, тятя, — вмешался Сташек. — Одна не потянет.
— И то верно. — Глаза у отца радостно сверкнули. — Хорошо, что припомнил, Стась. У Кусьмерека можно попросить. А он потом нашу возьмет. Или отработаем ему на жатве.
— Я на жатву ни к кому не пойду! — взвился Антек. — Своей хватит! Не буду ни на кого батрачить.
— Один разок только, — отец добродушно. — Что тебе сделается? Никто нам коня задарма не даст. Не захочешь косить, станешь подхватывать. Не всегда у нас будет одна лошадь. На два морга больше — это о второй стоит подумать. У людей земли меньше, а по паре лошадей. Откладывать будем.
— Это из чего же? — напустилась на отца мать. — Вон наперники латаные-перелатаные, а новых не на что купить. Антеку костюм нужен, из старого он вырос давно. У Стася ботинки драные. По мне, уж лучше корова, чем лошадь. Хоть молока вдоволь попьем.
— Корову свою выкормим. А лошадь надо купить. G одной столько земли не обработаешь. А занимать больше не станем. Это последний раз. Ты знаешь, что такое две лошади в хозяйстве? — размечтался отец. — Кнутом только щелкнешь — и н-но! Для двух лошадей глубокая вспашка или в горку — пустяшное дело. А жито свозишь — сразу по три ряда снопов. С ярмарки едешь, всех обгоняешь, только пыль столбом. Или на свадьбу тебя позовут, а ты, как барыня, на двуконной повозке. А на одной лошади все равно что в дырявой одежке приехать. С другой стороны дышла ведь получается вроде прореха. Две лошади — точно две здоровые руки. А один конь — одна рука здоровая, а вторая усохшая или на войне тебе ее оторвало.
— Каурку купим, тятя, — выскочил на радостях Сташек.
— Ты мал еще подавать голос! — накинулся на Сташека Антек. — Не слушайте его, отец. В деревне одни каурки! Мы жеребца купим! И вороного! Вороной жеребец — вот это конь!
