Шестаков коротко пожал плечами и отвернулся…
В участке их ждал третий толстяк, похожий на двух предыдущих, только постарше и с одышкой. Он и заполнил протокол временного задержания, забрав у Шестакова часы и все остальное, что нашлось в карманах бушлата. Не заинтересовали помощника шерифа только рублевые купюры.
– Куда направлялся задержанный?
– В Обираловку, – пояснил Шестаков, чем вызвал у толстяков новый приступ смеха.
– Точно, был у нас такой населенный пункт, – выдавил из себя старший, отсмеявшись. – Только его расформировали давно. Народец оттуда разбежался. Тебе кто нужен-то?
– Никто не нужен. Могилу деда ищу.
– Могилы предков – это святое. Вот личность твою завтра установим, и враз отпустим, если не соврал. Поедешь куда хотел, скажешь деду спасибо за Победу.
– А сегодня нельзя?
– Сегодня праздник у всех россиян, мил человек, – День святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Все россияне по домам сидят. Праздник празднуют. Сам подумай: кто в такой великий день работать будет? Только нехристи какие-нибудь. Или не согласен?
Шестакова закрыли в узком помещении без окон, разделенном пополам толстой решеткой, пообещав на ночь выдать матрац. Судя по звукам, помощники шерифа вызвали кого-то, кто принес им дешевого вина, и все вместе сели играть в покер. Шестаков расстелил на полу бушлат, уперся спиной в решетку, чтобы не мелькала перед глазами голая лампочка, и закрыл глаза. Все же в камере было теплее, чем на лавочке…
Через пару часов стражи подозрительно всполошились. Стали вдруг заходить к Шестакову по очереди, распространяя запах сивухи, похохатывать и перешучиваться. А старший даже ужин принес – глубокую миску супа с большим ломтем подового хлеба.
– Вставай, арестант. Мы сегодня добрые. Учил науку историю? Знаешь, как во времена Римского императора Адриана жила в Риме благочестивая вдова София? Были у нее три дочери – Вера, Надежда и Любовь, и всех она воспитала в любви к Богу. Слух о благочестивой семье дошел до этого тирана, он вызвал к себе трех сестер и воспитавшую их мать и потребовал от девочек, чтобы они отреклись от Иисуса. Они отказались. Тогда император приказал принести их в жертву своим языческим богам. Старшей, Вере, было тогда двенадцать лет. Надежде – десять. А самой младшей – всего девять. Мать их, Софию, телесным мукам не подвергли, ее обрекли на более сильные мучения – душевные. Похоронила она своих дочерей, два дня не отходила от могилы, а на третий день Господь ниспослал ей тихую кончину…
