Измученный ранними подъемами Шестаков целыми днями ходил сонный, словно осенняя муха, и при любой возможности падал на кровать, засыпая. Зато ночами, как ни странно, он подолгу ворочался, разглядывая расписанный трещинами потолок, и не мог заснуть, пока очередные сонные сутки не уступали место следующим. Как-то он пожаловался на свою бессонницу Тану. Но тот лишь улыбнулся. Мол, все дело в привычке. И оказался прав. Вскоре Шестаков втянулся в бешеный фабричный ритм, привык к чужой речи и перестал вскакивать по ночам от малейшего шороха за фанерной дверью.
Привык он и к острым запахам, и к тихим шагам перекрученного параличом старика Сяо, приставленного ему в помощники главным администратором фабрики. Не смог Шестаков смириться только со скукой. Хотя боролся с ней отчаянно. Даже пытался изучить китайский язык. Правда, неудачно. Споткнулся на том, что в китайском языке четыре тональности, из-за чего одинаковые звукосочетания могут иметь не просто разные, а даже противоположные смыслы. Все кончилось тем, что Тан привез ему в подарок живой русско-китайский разговорник, изготовленный умельцами из Харбина…
Тан и Шестаков познакомились много лет назад на одной из модных в те времена научных конференций по прикладной лингвистике. В то время молодой и подающий надежды инженер-мемотехник, приехавший из Вологды, еще только-только устроился в сибирскую бизнес-единицу «Лаборатории Касперского», где вместо должности аналитика ему неожиданно предложили занять вакансию в оперативном отделе. А подающий надежды социолог Лю Тан из Пекина был принят с целью обмена опытом в службу социальных измерений при Южно-Сибирском федеральном университете.
О закономерности первой встречи Шестаков задумался позже, а тогда все происходящее выглядело естественно: случайно разговорились на общие темы, случайно пересеклись еще разу-тройку раз, а потом стали изредка встречаться и неспешно беседовать за чашкой зеленого чая. Молодой социолог из Китая неплохо знал русский. Но все же недостаточно хорошо, чтобы получить ученую степень доктора социологии. Шестаков помогал ему, чем мог.
Спустя несколько лет, когда их знакомство уже переросло в дружбу, а Лю Тан, получивший заслуженную докторскую степень, не пожелал вернуться в Пекин, Шестакову стали бросаться в глаза легкие несостыковки. Их было мало, чтобы сделать глубокие выводы, но если на эти несоответствия наложить лакуны в биографии Лю Тана, то сомнений уже не останется. Шестаков даже порывался пойти к другу и поделиться с ним своими умозаключениями, но вовремя одумался. Все равно вариантов, если разобраться, было только два. Либо Лю Тан связан с флотской разведкой, либо работает на одну из спецслужб, приписанных к гражданским министерствам внешней политики и государственной безопасности. А неформальные контакты с офицером любой иностранной спецслужбы – это конец карьеры для федерального чиновника.
