Как я и думал, на торжестве не оказалось ни одного волхва-поэта. Мои умные коллеги остались дома от греха подальше, хотя представляю, какие деньги им предлагали. Выполняя свой 2D-долг, я вышел на лобное место, лихорадочно пытаясь сообразить, в какой стилистике подать погребальную песню. Покойный возглавлял концерн “Вавилонспецстрой”, исповедовал панславянизм, состоял в нацистской партии и в масонской ложе “Звезда Сиона”. Все вертелось вокруг любви к древностям. Поскольку слово “могила” в переводе на старославянский звучит “жоупище”, поначалу я собрался учинить стихотворное этимологическое исследование, но передумал. Метафора была чересчур очевидной, так что даже переставала быть метафорой. Отбросив проблему выбора - то есть находясь в истинно поэтическом настрое - средь наступившего безмолвия я произнес:
ОДА НА СОШЕСТВИЕ ВЛАДИМИРА ПЕТРОВИЧА
Земную жизнь пройдя до середины,
Владимир сделал первый миллион.
Пампасы и сибирские равнины
Легко умел купить и впарить он.
Но двери в рай ногою не откроешь:
Все оцепил небесный батальон,
Спецслужбы окружили Бога офис,
И Смерть вошла лениво, без понтов,
И вся охрана ей была по пояс.
Владим’ Петрович пукнул. А потом
Во Смерть всадил обойму и отчалил
(С такою крышей справиться облом),
И вот, в момент коитуса печальный,
Где прах столбом и рвутся удила,
На всем скаку ворвался он в зачатье.
Нет, он не умер! Новые тела
Ему готовы, скорбные прокладки
Меж сном и явью, шумная Москва,
И место на Тверской, и непонятки,
Субботники для алчущей братвы,
Гостиницы, милиция и взятки -
Хотя к последнему ушедший так привык,
Что разберется уж на новом месте -
А прочее… Что прочее? Увы;
Был он велик, а станет неизвестной
Даятельницей платного тепла;
Все изменилось. А ведь мог наш крестный,
Над небесами легкие крыла
Раскинув, бросить реки Магадана,
Разводы, стрелки, кровь и все дела,
Гуляя вечно в золоте каштанов
Парижским бабьим летом. Вот Распай,
Клиши, Бульмиш, Монмартр…
Ну и так далее. Финал я изукрасил гуманистическими архаизмами и призвал скорбящих к милосердию, хоть это чувство, скорее всего, покойному казалось более чем экзотическим.
Когда толпа пришла в движение и, позвякивая золотом цепей, направилась к выходу, я обратил внимание на стройную блондинку, утиравшую глаза краешком застиранного платочка. Было в ней что-то такое, чего я никогда не встречал. Мы удалились в поминальный ресторан, где я с удовольствием накормил ее. Через час я знал о ней все.
У нее сложный D-basis: 1D - род Великого Змея; 2D - каста храмовых танцовщиц; 3D - Красная Гюрза. В целом она невероятно красива. У ее волос запах осени, ее губы - секс богов; отец наградил ее изысканной соколиной головкой, мать - гладкой кожей цвета крови с молоком; в часы любви она сверкает перламутром. Лаура с отличием окончила Академию искусств имени Аполлона Якутского, но ее всегда влекли деньги и потому она устроилась в фирму, возглавляемую покойным. В настоящее время Лаура была безработной. По ее словам, весь менеджерат конторы представлял собой членов некоего тайного общества, и потому сотрудники обязаны ходить в специальной форме и стучать на коллег, а также на друзей и близких. Она долго упиралась, разыгрывала из себя дурочку, но беседы у Генерального Менеджера становились все более прозрачными, все более настойчивыми, так что в конце концов она не выдержала и уволилась по собственному желанию, и не мог бы я занять ей пятьсот рублей? Я не занимаю женщинам деньги. Только дарю. Мы отправились гулять по набережной.
