…Взяв поручень словно древко легионного значка, пересекаю культурный центр, стараясь не думать, чтобы не дрожать. Тяжелый, серый, с прожилками серебра
Закутск проплывает в обратном направлении. Нам снова не по пути. Сегодня мне предстоит победить весь мир и свою любовную горячку.
Перекресток. Под рельсами трамваев дрожат корни тополей. Тряска, вибрация, бессмыслица. Ритм города рассыпается, валясь со склона куда-то в реку и возвращаясь с дождем и комарами. Вдали, в Центральном парке, замерло чертово колесо. Воздух пропах жареным мясом. Проходя мимо Крестокосмической церкви, ловлю себя на сильном голоде. Съесть этот город, транспорт, крем цветущих деревьев, каменные брикеты, мясной пирог с хрустящей корочкой асфальта. Все переварится и родит новый взрыв, но только не Лаура, маленькая косточка, отравленная нелюбовью.
Слияние. Катарсис. Боль к боли. Что это, если не религиозное чувство? И где она может быть, если не там, в суккубическом доме с башенками? Нет, не в постели. Ни в чужой, ни в своей. Она не любит секс при свете дня, когда надо работать. Дитя Солнца, она начисто лишена воображения. Сейчас она может быть только на работе. Ловушка, поймавшая себя. Дыра с сумасшедшей силой вакуума. Женщина-вдох.
Примечания к главе 2.
Frauenzimmer - бабы (нем.)
Katzenjammer - похмелье (нем).
3.
Этаж, коридор, лестница, мрамор. Резная дубовая дверь. В пустом кабинете сидит рекламщик Тоша.
Работает здесь только телевизор. Откинувшись на спинку кожаного кресла, Тоша курит More и внимает президентскому трешь-мнешь.
- Проходи! - крикнул он, сверкнув сусальным золотом оправы. - Ты знаешь, кто у нас президент по 1D?
- Феникс Дзэнский?
- Тескатлипока. Повелитель дымящегося зеркала. И воров разводил, и ментов. Царь ужаса, короче. Чисто индейская ментальность.
- Ацтеки?
- Майя. Все - Майя. Все это и все мы. Лос чикос.
- А Америка разве не Майя?
- Говорящая, согласен. И Европа - Майя. И Азия.
Только что отражается в этом зеркале, если все дымится, а? Ты, кстати, не туда зашел. Они переехали.
В соседний кабинет.
Back. Enter. Перемещаю дверь на петлях, заглядываю.
Слева рядком сидят смирнонервные верстальщики. Лаура
- за командным столом, изображает крайнюю занятость.
Недавно она стала редактором рекламного бюллетеня и, конечно, очень горда собой.
Прошу ее выйти. Беседа ни о чем. Посмотреть на нее.
Окунуться в запах золотых волос, золотых духов.
Кто-то ласкает ее… Впрочем, ласкает ли? Вкус моей любезной не отличается тонкостью, - так, по крайней мере, я льщу себе. В коридоре с видом на здание музыкального театра, сквозь сито пыльных лучей мы просеиваем камни усталости. Я закуриваю. Она, немного посомневавшись, закуривает тоже. Погрузив свой взгляд в мелькание пыл, она произносит:
