И вот тогда обескураженный молодой государь сам пошел на корабле по Немане реке, где жили лесные белые росы, и стал звать их, обещая каш на окормление и дары ржаные — зерном и скотом.
Обедневшие гродненские словене, промышлявшие ловом, согласились пойти к варягам, однако к кашу и дарам попросили ослабить пошлинные тяготы на торговлю мягкой рухлядью. Годислав и на это согласился, но когда белые росы пришли к богатому стольному граду и увидели варягов, пребывающих в безделии и презрительно взирающих на словен, объялись великой завистью. В отместку за свою бедность занялись они дерзкими ночными набегами и разбоями, в единый миг напомнив о сгинувших обрах. Взроптали горожане, заворчали на государя бояре и пришлось тому дать приказ, чтоб словен на ночь запирали в сараях и стражу выставляли, дабы прекратить озорство.
Стерпели бы это гродненские росы, ибо виноваты были, да стали к ним льнуть волхвы, присланные Законом, на ухо шептать:
— Что же вы терпите от князя, словене? Вас, вольных росов, как рабов держат, помыкают вами, будто скотом. Скоро плетьми пороть станут, а как поднимите стену, сведут вас на пристань да продадут чужеземцам.
Тут и взыграла в них гордость.
— Мы тебе, государь, не рабы! — сказали белые росы. — Не смей нас неволить и взаперти держать!
— Добро, — согласился Годислав. — Но если разбой учините, прогоню без каша и даров.
Велел он снять запоры и стражу, однако в первую же ночь были пограблены дома варяжских мытарей, а один насмерть забит молотами, коими камень забивали.
Гродненские словене клялись, что не они это сотворили, однако бояре, проводившие сыск, нашли в сараях строителей серебро и бляхи мытарские. Годислав верил словенам и догадывался, кто в самом деле ограбил мытарей и их добро потом подбросил белым росам, да слово сказано было — прогнал без каша и даров.
После прихода очередных строителей оставались вокруг города только ямы, рвы да разбросанный камень, ибо каждый из них ломал, что было прежде построено, и заново начинал. Между тем прошло уж шесть лет, как Великий Князь сел на престол — половина срока, а стольный град по-прежнему оставался открытым и беззащитным. И пока думал Годислав, кого бы нанять — словен-вятичей или кривичей, а может, скандов и арвагов из-за моря позвать, обиженные гродненцы вернулись конной ватагой в тысячу человек и побоявшись разорять Горислав Великий, среди ночи напали на стоящие у пристани корабли и торжище. Пограбив без разбора и чужеземных купцов, и своих братьев-словен, они пожгли много судов с товаром и, взяв большую добычу, ускакали прочь.
