Кумало бежал сквозь подлесок. От росы он вымок с головы до ног. На нем была лишь набедренная повязка, его больно царапали колючки.
Наконец Кумало успокоился и пошел медленно, стараясь не шуметь. От вербовщиков надо прятаться лучше, они увели на рудники и плантации половину деревни. Вербовщики захватили бы всех, если бы жители не спасались от них.
Все глубже в лес уходил Кумало. От пней и сгнивших поваленных стволов пахло плесенью, застоявшейся сыростью. Ноги глубоко проминали мягкий ковер прелых листьев. Кумало не видел дороги и пробирался на ощупь. Все труднее становилось идти. Он протискивался сквозь густой молодой бамбук, кряхтя, подлезал под толстые лианы и вскоре оказался среди гигантского застывшего вихря зарослей. Деревья, кусты, лианы враждебно надвинулись на Кумало, обступили молчаливо и угрожающе. Было мокро, холодно, темно. Лунный свет не проникал сквозь хаос ветвей и кустов.
Кумало попытался вернуться назад, но всюду натыкался на стволы и упругие колючие ветви. Обессиленный, он почувствовал себя маленьким и слабым. В отчаянье он решил прорваться во что бы то ни стало.
Но путь, которым Кумало шел сюда, исчез, растворился в темноте. Лес взял его в плен. Отдуваясь, Кумало сел на изогнутый ствол. Ветви упирались ему в грудь, в спину. Пришлось даже наклонить голову, потому что затылок царапал какой-то сук.
Отдохнув, он предпринял новую яростную попытку выбраться. Затем, поняв, что это бесполезно, стал деловито устраиваться на ветвях до утра. Зачем понапрасну тратить силы? Решив так, Кумало сразу успокоился. Теперь он старался не шуметь, чтобы не привлечь хищников. Кумало улыбнулся, представив себе одураченных аскари, которые пришли схватить его во сне, и почувствовал себя в ночном лесу совсем неплохо…
Однажды Кумало уже пришлось заночевать в лесу. Но тогда он был с женой. Они собирали с лиан каучук. Жена, хрупкая и маленькая, ничего не боялась. Он любил ее. На руднике в дни праздников, если его отпускали из компаунда[2], он не ходил к продажным женщинам, как делали некоторые молодые рабочие. Это обидело бы ее, ласковую и доверчивую. Его не было рядом, когда она, больная, умирала. Он работал, как раб, там, на медных рудниках. И дети — продолжение его рода — тоже заболели и умерли. Ведь они остались совсем одни. Соседка, жена Каниамы, кормила их. Но у нее было много своих детей, и она боялась взять сольных к себе в хижину…
Под утро Кумало встрепенулся. Темнота немного рассеялась. От неудобного положения затекли ноги. Кумало пошевельнулся и невольно взглянул вверх. В густой листве — два круглых зеленых глаза. Леопард!
