— Прошу тебя, мать, подними-ка от стола ребят, я голоден! — сказал Баконя, вынул из торбы лепешки, брынзу и принялся есть.
Мать спровадила детей и принялась рассказывать, что случилось с Заморышем.
— Тетка Шлюха порчу напустила. Она, и никто другой!
Баконя встал, поцеловал брата и вернулся на прежнее место. А мать забилась в угол и спросила, понизив голос:
— И матери не скажешь, в чем дело?
— Вернется отец, сама услышишь.
— Знаю, но, может, что и посоветовала бы. Впрочем, поступай как знаешь. Разуть тебя? Значит, не хочешь? И как по такой погоде, да и в такую даль! Ей-богу, у этого вра Квашни нет сердца! Посылать из-за какого-то шелудивого Осла! И зачем бы это, сынок, а? Стало быть, что-то важное! А что, если с ним притащится и старый Обжора? Знаешь, ты ему сразу: «Проваливай, не тебя касается!» Так и скажи, веди себя умненько, дитятко!
Прошло около часу, пока староста возвратился с Ослом.
Это был парень лет восемнадцати, коренастый и косоглазый, как все Обжоры.
— Хвала Иисусу! — произнес с порога Осел. — А ты, Иве, домой, что ли, вернулся?
— Да вот пришел с тобой поговорить.
— Со мной?
— Да, хочу спросить, где дядин Буланый, — сказал Баконя, глядя ему прямо в глаза.
Староста и Хорчиха вскочили со стульев. Осел бросил на них испуганный взгляд и, заикаясь, проговорил:
— Ей-богу, не понимаю, о чем спрашиваешь! Разве у вра Брне пропал конь? Неужто кто увел?
— Увели его вы… Кто именно, сам знаешь, — строго заметил Баконя. — Отвиливанья тут не помогут, не трать слов напрасно… Все уже известно.
— Да кто тебе наплел, сто чертей ему и одна ведьма?!
Староста вмешался в разговор, притворяясь, будто и ему все известно.
— Не ругайся, ослиная морда, а говори, где конь.
— Стоит мне сказать слово, и ты завтра же утром проснешься в кутузке, — угрожающе протянул Баконя. — И тебе достанется больше всех, другие, отсидев, отправятся по домам, а тебя забреют в солдаты.
Осел побледнел.
— В солдаты, понимаешь, — продолжал Баконя, — потому что дядя больше всего на тебя зол. Он сказал: «Того висельника я отправлю за море, пусть ему десять лет подряд выдают по десять палок каждое утро».
— Вот так же в прошлом году выслали одного из Приморья, и подох от розог, — заметил Космач.
— О Иисусе! О пресвятая дева! О праведный Иосиф! Чего только не бывает на свете! — прошептала, вздыхая, Барица.
— Ну, хорошо, а где свидетели? — спросил Осел.
— А откуда бы мне знать и почему меня дядя послал по такой погоде, если бы точно не знал, кто увел коня?
