Баконя фра Брне | страница 23
Баконя стоял позади фратера. Не раз он слышал обо всем, что сейчас было перед его глазами, но на самом деле все оказалось совсем не таким, как он себе представлял. Вот бурлит-клокочет вода, словно в тысяче горшков варится капуста. И откуда столько воды?! В Зврлеве есть только ямины — колодцы для дождевой воды, летом они пересыхают, и приходится ходить далеко к родничку, но и там давка, а сколько проломленных голов из-за того, что каждый норовит пролезть первым! Тут же всласть напились бы не только все люди, сколько их есть на свете, но и вся скотина, все звери и птицы, и никто даже не заметил бы!.. А что это за птицы летают над самой водой? Таких нет в Зврлеве! Чуть побольше голубей, а крылья подлинней и поуже. Смотри-ка, смотри! Одна села на воду и что-то схватила, что-то вьется у нее в клюве! Да ведь это рыба! Вот и другие налетают и хватают рыбу! Птицы ловят рыбу!! Ну, чего-чего только не бывает в монастырских водах!.. И вдруг Баконе захотелось бултыхнуться в воду, потом выбраться обратно, просохнуть и снова бултых в воду, и от одной только мысли по его телу пробежала дрожь… Потом вспомнилось, как ему рассказывали о том, что река течет в море, а море такое же широкое, как небо. Кинул взгляд вдаль — там едва-едва можно было различить тонкую ниточку реки, петлявшей среди гор. Затем перевел взгляд на островок, где стоял монастырь. Река двумя рукавами обегала землю и, соединившись, снова раздавалась вширь. Одна сторона рукава синяя, другая — зеленая. И при мысли о том, что вода размывает и уносит землю, ему стало вдруг жаль эту несчастную красавицу, которая, вся подавшись вперед, словно убегала от врага. У самого берега сплошной стеной тянулись вербы, за ними ничего не было видно, кроме такой же зеленой чащи, над которой высился железный крест колокольни. Баконя приподнялся на цыпочки, и в то же мгновение яркий отблеск света полоснул его по глазам. Это был луч солнца, отразившийся от оконного стекла церкви. Бог знает что представилось ему, но он снова приподнялся на цыпочки, и тогда вдруг оттуда раздался странный крик: га-а-а-а-а…
— Что это? — вскрикнул Баконя.
Брне вздрогнул от неожиданности, обернулся и ударил мальчика по щеке.
— Ослиное отродье! До чего испугал, а?.. Какого черта не уехал с ними на пароме, а ждешь, словно барин какой, лодку? — и, снова обернувшись, стал звать перевозчика.
Баконя заплакал.
— Я… я… я…
— Что я… я… я?.. — оборвал его фратер. — Клянусь святым Франциском, великим святым Франциском, если ты в чем провинишься, или не проявишь должного уважения ко мне или к кому-либо из братии, или подерешься с послушниками, я сначала всыплю тебе пятьдесят палок, да так, чтобы едва ноги передвигал, выведу за монастырские ворота и скажу: «Ступай, скотина, назад в свой хлев!» Понял? Потому что все вы скоты и сволочи, каких не найти во всем христианском мире! Хуже ркачей!
