Культяпка оттолкнул Гнусавого и стал на его место.
— Мы тебе не запрещаем, не в нашей это власти, но, клянусь кровью Иисуса (а нет ее драгоценнее!), ты раскаешься, если возьмешь его, потому что мальчишка осрамит тебя и всех нас.
— Та-а-ак! Если он окажется недостойным, я привезу его обратно.
— Негоже даже и брать его! — заметил Сопляк.
— Покуда раскусишь его, натворит такого, что не исправишь! — добавил Ругатель.
— Все это пустые разговоры, я так и не знаю, чего же вы, наконец, от меня хотите?
Вспыльчивый Храпун обозлился, скрипнул зубами, растолкал всех и вытянулся перед фратером.
— Скажу тебе без обиняков, коротко и ясно. Ты выбрал сына Космача, хочешь учить его, чтобы со временем он стал священником! За весь вечер ты не сказал с нами и трех слов, однако показал нам, кого ты выбрал. Хорошо! Ты сейчас услышишь правду, а там поступай как знаешь. А правда такова: в Зврлеве сроду еще не было такого вора, поджигателя, убийцы, такого дьявольского отродья, как этот Баконя! Он весь в покойного дядю Юрету, ни дать ни взять — вылитый Юрета, и кончит так же скверно, как он…
Космач застонал, как раненый вол. Хорчиха и Баконя плакали. А Храпун безжалостно продолжал:
— Ты все это знал, но нам не веришь и слушаешь только своего Космача.
— Я этого не знал!
— Знал! Знал! Осенью мы обо всем подробно тебе рассказали. Говорил тебе и Шакал, и Гнусавый, и Культяпка, и Сопляк, и я, и все село подтвердит, потому что и оно диву дается! Ишь как плачет сейчас, прижавшись к матери, притвора! Бедненький! Да он за крейцер кому угодно кишки выпустит! А мать балабонила, какой, дескать, умник, подслушал, о чем личане договорились, а небось не рассказала о том, как он утащил у них же с телеги два окорока и как они их съели все вместе…
— Врешь! — вырвалось сквозь рыдания у Хорчихи.
— Молчи, баба, молчи, нет времени, не то я рассказал бы еще истории и полюбопытнее. Значит, ты все понял, а теперь бери его с собой! А уж братья фратеры помолятся за его здоровье, да и самому святому Франциску туго придется, при первом удобном случае Баконя обчистит его, да и правильно сделает!..
— Довольно, нечестивец, хватит! — прервал его фратер, скорее печально, чем строго.
Но Храпун вспылил и, подбоченившись, бросил:
— Кто больший нечестивец, я или тот, кто покровительствует таким мошенникам, а, вратер?..
Тогда вскипел Степан и крикнул:
— Отойди, Храпун, или как там тебя, не то мозги вышибу! — и схватился за оружие.
Баконя мигом стал рядом со Степаном, а Космач снова схватился за кочергу. Хорчиха заголосила. Фратер замер на стуле.
