проговорила она, и снова Иштану послышалась тревожная нотка в ее
голосе. Иштан хотел сказать еще что-то в защиту друга, но не успел — они
уже пришли.
Молодой, без подлеска осинник казался светлым и как будто хрупким.
Стройные деревца чуть заметно качались под ветром — в их дружном
качании было что-то радостное, молодое. Недавний разговор был тут же
забыт Ишаном; он прошел немного между деревьев, затем остановился,
указывая рукой на небольшой, поросший мхом холмик: несколько
невысоких, изящно изогнутых дугой стеблей возвышались на нем; они
отдаленно напоминали ландыши, темно-зеленые листья имели легкий
сизоватый налет, под сводом стебелька свисали, точно бусы, такие же
сизые круглые ягоды.
— Вот здесь! — объявил он.
Соик подошла к указанному месту, присела, провела рукой по матовым,
точно бархатным листьям, точно гладя, ее губы зашевелились.
— Что ты делаешь? — удивился Иштан.
— Я прошу у них разрешения взять их корни, чтобы приготовить
лекарство.
— И что, они тебе отвечают?!
Логимэ рассмеялась — так же мягко и приглушенно, как и давеча: от ее
недавней напряженности не осталось и следа.
— Нет, они ничего не говорят — я могу лишь почувствовать их,
настроившись на ритм их жизни, и испытать то, что испытывают они: если
это будет боль или сожаление, я не стану забирать их из лесу.
— И что же чувствуют они?..
Соик несколько мгновений сидела, не отнимая руки, сосредоточенно глядя
на темные листья и шевеля губами. Иштан наблюдал за ней: сейчас, когда
он видел лесную эльфу в родной стихии — в мире трав, цветов и деревьев,
он не переставал удивляться, как много общего у нее с этими чудесными
творениями природы! — Они точно состояли из одной субстанции —
тайная, замкнутая в себе красота растений, скрывающая под собой
удивительные свойства своих соков, — и красота темноволосой логимэ,
облекающая тайны ее души, ее песен… Молодой веллар смотрел, как она
мягко касается белой рукой нежных листьев, и у него было такое
впечатление, что они здороваются друг с другом! Это чувство было
настолько сильно, что на какое-то мгновение даже показалось, будто он
слышит тихий шепот, струящийся над влажным мхом! Иштан так и застыл,
пораженный. Соик тем временем пошевелилась, отняла руку от растений.
— Эти, — сказала она, указывая на два из трех кустиков, — полны жизни:
они хотят размножить свое семя, и чтобы из него выросло множество таких
же цветов. А это, — она поднесла руку к третьему, самому маленькому
ростку, не имевшему ягод, — это особенное — оно хочет иной судьбы,
