тонкое, хрупко-непрочное, настолько восторгавшее молодого веллара, что
он боялся заглянуть туда даже мысленно.
Лесная эльфа словно поняла его волнение — отвела глаза и, ничего не
говоря, пошла дальше — и это было сделано так естественно и тонко, что
Иштан снова ощутил прилив горячей благодарности. Молча, они
продолжали углубляться в лес. Лунный эльф шел, почти касаясь плечом
логимэ; все время пока они шли, волнующее предчувствие продолжало
шириться в его душе — предчувствие свершения чего-то огромного и
невероятного в своей значимости! Оно еще более обострялось оттого, что
порой, когда он ловил изумрудный, прозрачный взгляд Соик, ему вдруг
казалось, что она тоже ощущает происходящее сейчас между ними…
Однако в следующее же мгновение ее глаза опускались — она словно
ускользала от этого чувства, витавшего в воздухе и успевшего так прочно
опутать веллара; ускользала, тем не менее, не отклоняя его окончательно, а лишь мягко отступая назад, в свой тайный мир, скрытый от чужих глаз,
точно потаенный цветок…
С удивлением для себя самого Иштан вдруг понял, что вовсе не желает
вторгаться в этот скрываемый от него мир. Более того, предчувствовал, что
подобное вторжение непременно нарушило бы душевный покой Соик, а
потому еще меньше стремился к нему. Смотреть на нее, чувствовать
присутствие необыкновенного, волшебного мира, полного пьянящего
запаха промокшей коры, сосуществовать с ним, не нарушая его границ —
это казалось молодому эллари высшим счастьем!.. Голос Соик вернул его к
действительности:
— Тебе нравится жизнь в замке?
— Не знаю — я привык к ней и уже не представляю себе иной. А ты? — ты
ведь тоже часто бываешь там…
— Я прихожу к Песне Полей.
— К Аламнэй?
— Ну да, к той девочке. Я увидела ее как-то раз в замковом саду, она
выглядела словно… словно у нее есть что-то, мешающее ей быть
счастливой. Мне захотелось помочь…
— Ее мать умерла, так и не увидев ее, — тихо объяснил веллар. — Она
была моей сестрой.
— А тот эльф, который бывает у нее? — быстро спросила Соик — Иштан с
удивлением заметил, как по ее спокойному лицу вдруг пробежала странная
дрожь. — Такой, высокий…
— Ее отец, Кравой, старший жрец солнца!
Лесная эльфа опустила глаза, на ее лице появилось какое-то странное,
почти испуганное выражение.
— Он пугает меня, — не поднимая глаз, тихо проговорила она. — У него
такой тяжелый взгляд…
— Ну что ты! — он замечательный! — запальчиво возразил веллар. — Ты
просто плохо его знаешь — я подружу вас!
— У логимэ мало друзей в городе, — все еще не поднимая глаз,
