которое он сам уделял Аламнэй: все это наводило на мысль, что необычная
посетительница нарочно избегает его, намеренно выбирая для визитов
время, когда его нет дома. Кравой вспомнил, что каждый раз во время этих
встреч у него и впрямь возникало стойкое ощущение, что странная гостья
по какой-то причине боится его, всеми силами стараясь избежать прямой
встречи, а если им все же доводилось оказаться нос к носу, старалась
поскорее уйти.
Этот случай был первым, когда ему удалось, или, скорее, пришлось
увидеть ее поближе. Правда, кроме ушей из увиденного он запомнил
немногое: молода и довольно миловидна — вот, наверное, единственное,
что он отметил про себя. Да еще, пожалуй, необычный цвет волос — в
отличие от большинства жителей замка, она была шатенкой, с довольно
темными волосами, глаза же ее были какого-то неясного древесного цвета,
и их поверхность как будто колыхалась. «ЛЛогимэ — лесная эльфа», —
понял Кравой и тут же вспомнил, что ему докладывали и об этом. Тогда он
успешно пропустил этот факт мимо ушей, а теперь подумал: «Надо же,
эльфа из лесного народа — в замке Эллар…». Однако это мгновенное
любопытство к гостье, едва успев вспыхнуть в его уме, тут же погасло,
уступив место неприязни: ему не нравилось, что та тайком ходит к его
дочери, как будто прячась; вместе с этим он испытал привычный укол
ревности, который вызывало в нем все в жизни Аламнэй, что исходило не
от него и не с его одобрения.
Тем временем несчастная продолжала топтаться на месте, не зная, как
обойти преграждающего дорогу краантль. Молчать дальше было
невежливо.
— Ан синтари Эллар… — не поднимая глаз, чуть слышно проговорила она
приветствие лунных эльфов.
Кравой отошел с дороги.
— Ан синтари… — ответил он, продолжая небрежно рассматривать логимэ;
его взгляд то и дело невольно возвращался к острым белым ушам,
выглядывавшим из-под каштановых волос: почти равнодушно он отметил
про себя, что, несмотря на необычность формы, они очень идут ей, и что
без них ее облик утратил бы некую часть своего очарования…
Освобожденная, лесная эльфа почти бегом прошмыгнула мимо него и
поспешными, едва сдерживаемыми шажками двинулась, не оборачиваясь,
прочь по коридору. Жрец солнца взглянул ей вслед — в темных глазах
пробежал огонек недовольства: если честно, он и сам предпочел бы
избегать этих встреч, и на этот раз дело было даже не в ревности по
отношению к дочери. Причина такой реакции была куда более общей, ибо
она определяла его нынешнее отношение к женщинам вообще.
