- С медалями небось?
- А то как же!
- Наган захватил бы! Эх, не догадается, пожалуй!
- Захватил бы, да ведь не дадут. Не полагается.
- А может быть, возьмет да захватит! Он ведь командир небось?
- Эх, стрельнуть бы!
Все забыли про огороды.
- А какие медали-то? - допрашивал Женька. - «За отвагу» есть?
- Конечно, есть! - горделиво отвечала Раиса.
- А еще какие?
- Вот приедет - разгляжу, тогда скажу какие.
- О! Приедет-то - мы и сами разглядим!
- А может, он вам не покажет? Может, он с вами и разговаривать-то не будет?
Ребята примолкли, переглянулись. Неизвестно, может, и правда разговаривать не будет - командир все-таки, с медалями… И вдруг у Груни блеснули глаза. Чистое, слегка загорелое лицо ее потемнело от румянца.
- Раиса, - сказала она, - не забудь: завтра пойдем гряды делать.
- Гряды? - рассеянно отозвалась Раиса, глядя в сторону. - Может, приду.
- Нет, не «может, приду», а приходи, - твердо сказала Груня. - Довольно бездельничать! Для своего же колхоза постараться не хочешь. Мы работаем, а ты гуляешь!
- Да чего ты опять пристала? - начала Раиса. - Что председателева дочка…
- Не председателева дочка, а бригадир! - прервала ее Груня. - А не придешь, все Виктору расскажу. Посмотрим, что он тогда тебе скажет. Посмотрим, с кем он тогда разговаривать будет - с нами или с тобой!
Раиса поджала губы и молча разглядывала кончик своего пояска.
- Ну и посмотрим… - негромко, но упрямо повторяла она. - Ну и посмотрим…
Однако было заметно, что эти слова крепко смутили ее. Утром она вместе со всеми пришла на огород копать гряды.
Ромашка чувствовал себя счастливым. И оттого, что жарко пригревает солнышко, и оттого, что сегодня утром старик Мирон, приставленный к лошадям, дал ему проехать верхом на рыжей кобылке, и оттого, что его гряды в огороде вышли все-таки самые лучшие… Это сказала сама тетка Елена, бригадир по огородам, и Женьке, делать нечего, пришлось замолчать.
Ромашка шел легким шагом и то насвистывал, то напевал. Пока эти горе-огородники соберутся засаживать свои гряды, у него уже огурцы взойдут.
Отворив калитку, Ромашка вдруг остановился - и остолбенел. Его гряды, его ровные, прямые гряды были истоптаны, будто палкой истыканы, и почти разбиты.
Ромашка в бешенстве оглянулся кругом. Огород был пуст. Вокруг отцветающей дикой груши гудели пчелы. Молодые смородиновые кусты, облитые росой и солнцем, светились и сверкали, будто на празднике.
Ромашка поставил на землю свою баночку с огуречными семенами и бросился на другой конец огорода, где в полном спокойствии лежали грядки, вскопанные ребятами.
