– Это мне большое несчастие, говорил слуга: – в аттестате мало утешения: каждый скажет, что без причины граф не прогонит человека. А что ж я сделал? Какая за мною вина?
– Вины тебе никакой и не говорят. Но что ж делать? если господину не нравится бородавка на лице у слуги или его походка, ему не запретить отослать слугу, на то он господин. Что делать? так графу угодно.
– А мне терпеть нужду? Тяжело оставаться без места семейному человеку. А кто теперь меня возьмет? Скажут: если прогнали, так верно негодяй.
– Я не могу тебе пособить; остается тебе одно средство, да и то едва-ли поможет: попроси кого-нибудь из приятелей графа, чтоб замолвить за тебя слово.
Лакей вздохнул и, махнув рукой, ушел. На Артура тяжело подействовала эта сцена и он сошел с крыльца в неприятном расположении духа.
Через десять минут наемный экипаж привез его на канал и молодой человек пустился по темным лестницам дома, под № 8-м, отыскивать г-жу Беккер. Счастье помогло ему скоро найти ее: всего только двои дверей отворял он не-впопад, и получал грубый ответ «не здесь, дальше» от грязных женщин, кричавших на грязных ребятишек, возившихся по полу, и только два раза обдавало его из этих дверей душною, тяжелою атмосферой. Третья дверь была та, которой он искал, и вошедши в комнату, он увидел пожилую женщину, которая низко поклонилась ему, как человеку не бедному, судя по костюму. «Я вдова Беккер. Покорнейше прошу садиться».
– Не беспокойтесь, я только хочу передать вам письмо.
– Вероятно, вам рекомендовали мои услуги? сказала она, отвратительно улыбаясь.
– Нисколько. Вот вам письмо от графа Форбаха.
– Ах, очень-рада! Какой прекрасный молодой человек граф Форбах, милый, благородный молодой человек! Только суров в обращении, требователен; но мною всегда он оставался доволен, уверяю вас.
Эриксен с любопытством всматривался в её лицо, представлявшее странную смесь сладости, хитрости и корыстолюбия.
– Чем же я могу вам служить? повторяла старуха.
– Решительно ничем, отвечал с досадою живописец. Прочтите письмо, и вы сами увидите, я вовсе не желаю ваших услуг.
– Без очков я вблизи ничего не вижу, сказала старуха, опуская руку в карман, и вооружив нос очками, взяла письмо и, как опытная женщина, прежде всего взглянула на печать. Увидев странный вензель, она с изумлением сказала: – «Как? это от графа Форбаха, говорите вы? Печать знакомая, но только не графа Форбаха.»
– Не знаю, он мне отдал письмо с этою печатью.
– Дело очень-трудное; но печать такого рода, что я должна употребить тут все усилия, сказала старуха, прочитав письмо. – Он пишет, что не пожалеет денег; эта печать такое приказание, которое важнее всяких денег. Буду стараться из всех сил, только успеха трудно надеяться, дело совсем-невозможное. Но не могу ли я и вам…
