Жак немного поработал с мечом и отправился будить приятеля.
— Что?! Что такое?! — вскинулся достославный рыцарь, шарахаясь спросонья в дальний конец широкой кровати. — Хафиза, этот ты?.. Еще разик?!
— Это я, Робер, — ответил Жак, присаживаясь на табурет и опираясь обеими руками на рукоятку меча. — Ветер утих, и первые галеры уже покидают порт. А это значит, что и нам пора собираться в дорогу.
Робер, не стесняясь приятеля, как был, без одежды, подлетел к окну. По зеркальной глади залива тут и там были разбросаны рыбацкие фелуки, а со стороны города по направлению к Сидону шла, подняв паруса, легкая почтовая галера.
* * *
Пизанский банкир, увидев в руках у Жака заветный вексель, о пропаже которого, стараниями мастера Грига, знали все левантийские колонисты, расплылся в улыбке и, уточнив, в какой монете благородные господа желают получить свои деньги, выложил на прилавок несколько запечатанных кожаных кошелей. Здесь же они сговорились о доставке в Константинополь — благо пизанская галера, с осени томившаяся в тирской гавани, уже готовилась к отплытию и должна была выйти в море через два или три дня.
Друзья заехали к ректору, который чуть не лопался от гордости, оттого что именно брат рыцарь святого Андрея Акрского выиграл турнир, и тепло с ним распрощались. Тот заверил, что не позже чем завтра заберет из канцелярии архиепископа индульгенции и доставит их нарочным к ним в дом.
Посетив по дороге таверну, славившуюся на весь Тир своей кухней, они выдали хозяину — черному как смоль ливанцу — задаток и приказали доставить к ним в дом до заката праздничный ужин на два десятка человек.
— Семерых-восьмерых сами позовем, — рассудительно заметил свободный виллан, — а остальные и без приглашения сбегутся.
— Значит, так, — сказал Робер, после того как они, завершив все дела в стенах города, выехали за ворота. — Что мы имеем и что берем с собой в Константинополь? Коней у нас, стало быть, уже четыре. Призовой баронский дестриер хорош, ничего не скажу. Нужно будет до отплытия его имя узнать. А вот Терроре этот… Может, он и каких особых кровей — да только ленив, труслив и пожрать горазд. Я подумываю, а не вернуть ли его сеньору Пьетро за отступной? Эти двое, я думаю, общий язык отлично находят. Теперь оружие и доспехи. Стальной доспех, порученный как приз на турнире, ты заберешь себе. И не спорь. С добрым конем и в такой броне будешь тяжелым конным сержантом. Такому и платят больше, и уважают сильнее. За трофей вчера, пока нас не было, слуга италийца привез восемьдесят ливров. Браслет ушел за шестьдесят. Да мы с тобой богачи, приятель!
