— Сюда…
— Он же нас прикончит!
— Сюда, я говорю!
Кабан продирался по зарослям, уходил. Они нашли другой лаз, параллельный, и Джек побежал впереди. Ральфа распирала гордость, и страх, и предчувствия.
— Я в него попал. Копье даже застряло…
И вдруг прямо перед ними сверкнуло море. Джек кинулся вперед, рыская всполошенным взглядом по голым скалам.
— Ушел.
— Я в него попал, — снова сказал Ральф. — Копье даже подержалось.
Ему требовались свидетельские показания.
— Ты же видел, правда?
Морис кивнул:
— Ага. Ты ка-ак ему в морду! У-у-х!
Ральф уже совершенно захлебывался:
— Здорово я его. Копье застряло. Я его ранил.
Он грелся в лучах вновь завоеванной славы. Выяснилось, что охота, в конце концов, даже очень приятное дело.
— Надо же, как я его! Это, наверное, и был зверь!
Но тут подошел Джек:
— Никакой не зверь. Кабан обыкновенный.
— Я в него попал.
— Чего же ты на него не бросился? Я вот хотел…
Ральф почти взвизгнул:
— Это на кабана-то!
Джек вдруг вспыхнул.
— Чего же ты орал — он нас прикончит? И зачем тогда копье бросал? Подождать, что ли, не мог?
— На вот, полюбуйся.
И всем показал левую руку. Рука была разодрана; не очень, правда, но до крови.
— Это он клыками. Я не успел копье воткнуть.
И снова в центре внимания оказался Джек.
— Ты ранен, — сказал Саймон. — Ты высоси кровь. Как Беренгария.
Джек пососал царапину.
— Я в него попал, — возмутился Ральф. — Я копьем его, я его ранил.
Он старался вернуть их внимание.
— Он на меня, по тропке. А я как кину… вот так…
Роберт зарычал. Ральф вступил в игру, и все захохотали. И вот уже все стали пинать Роберта, а тот комически уклонялся.
Потом Джек крикнул:
— В кольцо его!
Вокруг Роберта сомкнулось кольцо. Роберт завизжал, сначала в притворном ужасе, потом уже от действительной боли.
— Ой! Кончайте! Больно же!
Он неудачно увернулся и получил тупым концом копья по спине.
— А ну держи, хватай!
Его схватили за ноги, за руки. Ральф тоже совсем зашелся, выхватил у Эрика копье, стукнул Роберта.
— Рраз! Та-ак! Коли его!
Роберт забился и взвыл, отчаянно, как безумный. Джек вцепился ему в волосы и занес над ним нож. Роджер теснил его сзади, пробивался к Роберту. И — как в последний миг танца или охоты — взмыл ритуальный напев:
— Бей свинью! Глотку режь! Бей свинью! Добивай!
Ральф тоже пробивался поближе — заполучить, ухватить, потрогать беззащитного, темного, он не мог совладать с желанием ударить, ранить.
Вот Джек опустил руку. Прокатился ликующий клич, и хор изобразил визг подыхающей свиньи. А потом все повалились на землю и, задыхаясь, слушали, как перепугано всхлипывает Роберт. Он утер лицо грязной рукой и попытался вновь обрести собственное достоинство:
