Как радостно слагаются стихи,
как солнечно, как ангельски нетленно,
как чаечно, как солоно, как пенно…
Читатели да будут не глухи!
Умолкли травы на опушке
под сенью дремлющих ветвей,
и снова Пушкин, снова Пушкин
в безмолвьи парковых аллей!
Под эти липовые своды
его забросила судьба,
певца любви, певца свободы,
России, правды и добра.
О, эта осень! Эта осень!
Трудов и вольности полна.
Небес таинственная просинь
за бледной кромкою окна.
Она бодрит, она тревожит
орган трепещущей души.
Он столько сказок, песен сложит
в осенней болдинской глуши!
Полёт его воображенья
героев разных оживит.
Его талант и вдохновенье
земного тлена избежит.
Пусть мир, бездумный и бездушный,
плетущий кружево интриг,
уже теперь царю послушный,
сулит ему последний миг.
Но эта осень, эта осень
ещё звенит в его груди,
поэзий новых сердце просит,
он верит – счастье впереди.
Пусть в кудри ляжет жизни проседь!
Судьба не минет никого.
О, эта осень, эта осень —
пир вдохновения его!
В мире беспредельной новизны
истина покоится на блюде:
вещи подозрительны, и мы
тоже подозрительные люди.
Где-то подозрительно живём,
пишем подозрительные строки.
Кто-то подозрительно вдвоём —
остальные, впрочем, одиноки.
Облаков напыщенных кортеж —
свита отгоревшего заката.
Ласков подозрительно и свеж
вечер, подозрительно богатый
спелой облетевшею листвой,
шорохом не узнанных мгновений,
вечной, подозрительно простой
чередой небесных откровений.
Ты, читатель, очень в корень зри
каждого почти произведенья.
Подозритель… очень подозри…
рифмы все и все стихотворенья.
Очень подозрительны слова
наших подозрительных признаний.
…Может, в чём-то я и не права
в плане стихотворных изысканий.
Луна кроила коленкор
небес таинственных вручную,
и вечер крался, словно вор,
и звёзды мчались врассыпную.
И улетало время прочь
беспечно пляшущего лета.
И по земле хромала ночь,
не предвещавшая рассвета.
Но было утро вопреки
ошеломительным приметам,
и блеск отточенной строки
сиял несокрушимым светом.
«Зевают сонно окна и стена…»
Зевают сонно окна и стена.
Ты не кричи и дверью слов не стукни:
вдыхает вечность ночи пелена
и аромат моей уютной кухни.
Отправлюсь снова в Google – по друзьям,
листать страницы чувств и размышлений
и всю палитру радостных мгновений,
быть может, снова в строчках передам.
Следы вороньи на снегу
читаю с интересом
и тихо слово стерегу
под облака навесом.
Жужжит души веретено,
и Муза – словно пряха.
Как много строчек сплетено
из полифоний Баха,
