Что они были всякими по цвету, и даже с разными ещё особенностями;
И желаемое в куче этой поискать, требовалось поработать лишь руками.
От страха или ужаса, от дурости или от какой-то настырной твердолобости;
Генсек решил отойти от этого потрошенного и, для ясной, верной точности,
Перейти на другое тело, но и там, конечно, у него получилось то же самое.
И тогда Брежнев понял, наконец, что угодил здесь во что-то непонятное.
Да, сюжет со стороны не из-приятных, и не для людей тут слабодушных.
Здесь просто груды на разносах адекватные по величине сердца лежат.
Но все они различные по цвету, и даже по характеру, пульсируют, дрожат.
Вот сердце красное, вот белое, вот синее, а также ещё всяких очень разных;
Просто, просто тьма. Всё человеком отобрано, конечно, только для себя.
Были здесь органы: алчные, честолюбивые, устрашающие, осторожные;
И даже такие, как невоздержанные, необузданные, скрытые, трусливые.
Имелись, конечно, же, правдивые и крепкие, сильные и рассудительные.
Были и такие маятники: как хитрые и коварные, влюбчивые и ревнивые.
Здесь на подносах лежало ещё множество неопознанных сердец, дымя;
И, конечно же, неописанных мной, так сказать, моторчиков человеческих.
Но среди всех на блюдах не было лишь одного, самого для них заветного;
По-видимому, в таких людях не имелось чёрного сердца – сатанинского.
Русские, как не крепились тут до дрожи, но всё же заорали в храме хором:
«Довольно! Хватит! Убери премудрый дед, это всё назад, в тела убогих».
Но праведник, как бы, не замечая, на искреннюю просьбу даже взором,
Стал в каждом подносе, сердца американцев с усердием даже ворошить,
Затем с блюд их брал горстями и показывал доверительно тут русским;
Что, мол, друзья, ему в таком вопросе здесь просто нечего совсем хитрить,
И как всегда в принципе он честен до любого: хоть чужим, хоть близким.
Но вот и ему надоело доверительный показ сердец этих американцев.
Он махнул на них рукой, и съязвил в придачу, как будто на тунеядцев:
«Без сомнения, эти бездельники, даже сердец себе чёрных не завели;
Наверное, они перед Богом ходят часто в покаянии, и это им зачли?!».
А далее кудесник наш не стал более с русскими в полемику вдаваться,
И стал с американцев тут волшебство своё смывать быстрей стараться.
И, к счастью, сначала на каждом он подносе, из груд сердец сумел,
По одному лишь маятнику как бы выбрать, для своих дальнейших дел
И избранные сердца на блюдах смог до нужного объёма увеличить.
Да не просто как-то так, а, конечно, лишь до полного, бывшего предела.
