— Так утро ведь… Никого нет. Вы же сами говорили: приходи совсем рано, чтобы никто не увидел. Вот я и решил, что уже можно, — отступив на шаг, рабочий, защищаясь, вытянул вперед длинные руки. — Дело у меня. Торопиться надо.
— Дело? Снова в лавке какой, поди? — сыщику все же удалось изловчиться и отвесить смачную оплеуху, невзирая на выставленный частокол. — Мне теперь придется новое место для встреч искать. А ты так и вовсе больше ни на что не годишься. Все, хватит с меня. В тюрьму пойдешь за свои проделки.
— Простите! Я не хотел! Я же вам помог! — громко басил Веселов.
На Бирюлева оба не обращали никакого внимания.
— Кто теперь о Матрехе-то станет спрашивать, как не я? Не поверят там, если кто новый придет, а вопросы одни… Сбегут невидимки ваши!
— Да что же ты трепаться-то продолжаешь?
Репортер заинтересовался.
— Невидимые? Вы наконец что-то узнали?
Червинский оттолкнул своего доносчика и присел на край кровати.
Рабочий громко сопел.
— Я ничего не сделал!
— Лучше молчи, дурак.
Бирюлев решил проявить великодушие.
— Не вижу смысла предавать огласке ваше свидание, — улыбнулся он.
— Я не могу на вас положиться. Если местные пронюхают, кто он — убьют. Да не просто горло где тайком перережут, а так, чтобы другим неповадно было.
Доносчик громко цокнул языком.
— Сам виноват, дурная башка!
— А о чем это он говорил? С кем встречался?
Сыщик ответил уклончиво:
— Появились подозреваемые. Сразу двое, а то и все трое. Скоро будут для вас новости.
— Но кто? Хотя бы намекните. Он, кажется, сказал — Матрена? — Бирюлев взглянул на рабочего, но тот стоял, низко опустив голову. — Не та ли, что у покойного Коховского служила?
— Скажу вам так: все-таки рано мы прислугу со счетов списали, — подумав, ответил Червинский. — Но кое-кто стоит и над ней…
— Кто?
— А вот это мы пока не выяснили. Теперь-то чего ждешь, Макар? Иди! Письмо у Ферапонта оставлю. К полудню во вторник за ним придешь и из него все узнаешь.
Указав головой на дверь, закрывшуюся за рабочим, Червинский заметил:
— Глуп. Раньше был совершенно бесполезен. Уже и не ожидал я, что из него выйдет толк, но в последнее время Веселов стал просто неоценим. Мне бы совсем не хотелось, чтобы он вдруг исчез.
— Понимаю ваши опасения, — равнодушно согласился Бирюлев, наконец открывая конверт.
В записке имелось всего несколько слов, однако их хватило, чтобы унять желание раньше времени обсуждать вчерашний вопрос с полицейским.
— Вы хотели рассказать мне об этом письме, — заметил Червинский.
