— Покупателя увижу — так тотчас принесу, — расплылась она в неискренней улыбке.
— Так не пойдет. С чем я тебя поведу к нему, дурная ты баба? Он не тебя желает увидеть.
— Кто покупашка-то?
— Не твое дело. Тебе продать нужно или что?
— Ну… Я в первый раз тебя вижу — почем мне знать, что не обманешь? Может, ты товарец-то заберешь — и был таков?
— Я что тебе, городушник? Зачем ты вообще сюда явилась?
— С покупашкой пришла повидаться. Мне сказали, что мы сперва встретимся, а потом уж договоримся, — твердо сказала Матрена, отбросив напускную приветливость. — Коли он есть, то веди. Коли нету — другого кого найду.
Прачка сделала вид, что собирается уходить. Лавочник, постояв миг в раздумье, остановил:
— Постой-ка.
— Чего? Передумал?
— Ага. Нет никакого покупателя. То есть он — это я.
— От оно как. Чего ж сразу не сказал? Что тянул?
— А ты принесла, что должна? На что мне смотреть? О чем с тобой говорить?
— Так принесу я, принесу. Нынче же, коли скажешь.
— Нет. Завтра неси. Меньше народу на базаре.
— И то верно, — подумав, Матрена поддалась любопытству: — А на что тебе? Продашь?
— Может, оставлю, а может, и продам опосля.
— Небось, втридорога?
— Тебе-то что за печаль? Кумекаешь — мало выторговала?
— Верно говоришь. Накинешь?
— Нет. Это крайняя цена. Ты и без того заломила.
— Так куда мне прийти? Сюда?
— Да, сюда же. К полудню.
— Ну, добро.
Матрена отправилась в обратный путь. Издалека, еще не подойдя к берегу, почуяла дым и заслышала крики. Сердце, не согласуясь с головой, подсказало: горел именно ее дом. Приподняв юбку, чтобы не путалась, прачка припустила бегом.
Чутье не обмануло… Однако соседи тушили уже догоравший огонь. Благо, река находилась прямо под боком, да и люд поблизости жил, за свое добро шибко переживающий: перекинется пожар — весь квартал вмиг выгорит.
Поблизости, наблюдая за суетой, заливались слезами младшие, перепачканные в саже, словно черти.
Схватив ведро, Матрена присоединилась к гасителям.
Вскорости огонь потух окончательно. Сердечно поблагодарив соседей, прачка вошла в дом. Снаружи все выглядело куда хуже: на деле же выяснилось, что выгорели только сени да часть кухни, а комната и вовсе не пострадала.
Еще неделю назад событие бы надолго выбило Матрену из колеи, но сейчас она ощущала только легкое сожаление. Хибара, как и вся рухлядь в ней, так и так давно уже ни на что не годились.
Осмотрев ущерб, прачка вернулась на двор и устало рухнула на завалинку. Подбежали дети.
— Это вы, пакостники, учинили? — беззлобно спросила она.
