Закадровый голос умолк. К чему журналистские комментарии, когда уже слышны команды профессионального палача?
На счет «раз» — грохот. Люк под ногами приговоренного опрокидывается и проваливается.
Конвульсии. Конвульсии. Конвульсии…
На счет «два» — пущен контрольный электроразряд.
Провисшее тело дергается сильнее, яростнее, выгибается немыслимой дугой. Дымится пластик и кожа. Куль плотно-плотно прилипает к лицу. Сквозь черный пластик проступают смутные очертания. Жуткая гримаса. Лучше всего виден открытый рот. Рот пытается кричать и вдыхать. И не может. Ни то, ни другое. Вместо крика — хрип. Вместо воздуха — шуршащий пластик. И петля. И разряд.
Разряд. Разряд…
На счет «три» все кончено.
Врач, стараясь показывать камере только свою спину, констатирует смерть.
«Новости подготовлены службой информации». Все. Разумеется, никаких титров. Какой дурак рискнет подписываться под такими новостями?
Конец вечернего шоу… Странно, но удовлетворения от казни ублюдка Денис не испытывал. Зато Славка пялился на монитор как загипнотизированный. Ну, нравились Ткачу репортажи с Эшафота. Многим они нравились в этом городе.
* * *
Комп отключила Юла. Вот кто даже не взглянул на казнь. Юлия Борзова вообще не любила подобные зрелища. Несостоявшийся медик, она в свое время провалила вступительный экзамен по анатомии. Не справилась с демонстрационным вскрытием — и похоронила целый год абитуриентских подкурсов плюс два года усиленного штудирования литературы и специализированных медицинских сайтов из городской локалки. Будь у девчонки нервы покрепче, уже окончила бы Периметровский медуниверситет. Может быть, даже получила распределение в клинику мэрии-комендатуры.
Увы, дрогнула в учебном морге девичья рука. Скальпель выпал, и неумолимый профессор поставил крест на медицинской карьере Юльки. Идти по стопам покойной матери — завотделением разгромленной оргами районной поликлиники — она уже не могла. По негласной межцеховой договоренности о преемствености, у Юлы оставался только один путь: занять место отца. А отец Юльки умер от инфаркта в службе наружного наблюдения. Как и отец Дениса. Как и мать Славки.
— Неправильно это — показывать казнь на ночь, — пробормотала девушка, — Свинство. Вечерние новости могут смотреть дети.
— И смотрят, — пожал плечами Славик. — И что? Это ж самый верный способ внушить ребенку, что его защищают от плохих дядек. А тот Волк с пережженной шеей получил по заслугам. Если бы Игорек и Влад могли говорить, они бы меня поддержали.
