Наконец они перевели дух, и Калле пробормотал:
– Я и забыл, что еда может быть так прекрасна.
Ева Лотта улыбнулась в темноте, как счастливая мать, которая накормила хлебом своих голодных детей, и прошептала:
– Теперь вы сыты?
– Да, почти… действительно сыты, – с удивлением констатировал Андерс. – Это самое замечательное…
Калле прервал его:
– Ева Лотта, ты знаешь, где находится профессор?
– Он сидит взаперти в домике на вершине скалы, – ответила Ева Лотта. – В том, что ближе к морю.
– А как по-твоему, Расмус тоже там?
– Нет, Расмус здесь, со мной. Он спит.
– Да, я сплю, – раздался из темноты тоненький голос.
– Вот как, ты проснулся? – спросила Ева Лотта.
– Да, проснешься тут, когда едят бутерброды и так аппетитно причмокивают, – ответил Расмус.
Он подошел, шлепая босыми ножками, к Еве Лотте и уселся к ней на колени.
– Это что, пришли Калле и Андерс? – восторженно спросил он. – И теперь вы пойдете сражаться в лес? Я тоже хочу стать Белой Розой!
– А все зависит от того, умеешь ли ты молчать, – произнес Калле тихим голосом. – Ты, наверно, сможешь стать Белой Розой, если обещаешь не говорить, что видел меня с Андерсом.
– Ага, я не скажу, – охотно пообещал Расмус.
– Ни звука никому – ни Никке и никому другому – о том, что мы были здесь, понятно?
– А почему? Никке не любит вас, что ли?
– Никке не знает, что мы здесь, – ответил Андерс. – И ему знать об этом не надо. Никке – киднэппер, он ворует детей, понятно?
– А разве киднэпперы не добрые? – спросил Расмус.
– Нет, не очень, – ответила Ева Лотта.
– А я думаю, что они добрые, – уверял Расмус. – По-моему, Никке очень даже добрый. Почему киднэпперу нельзя знать никакие тайны?
– Потому что нельзя, – отрезал Калле. – A ты никогда не станешь Белой Розой, если не будешь держать язык за зубами.
– Да, но я смогу это сделать! – горячо воскликнул Расмус.
Он согласился бы молчать до конца жизни, только бы ему стать Белой Розой.
И тут Ева Лотта услыхала тяжелые шаги за дверью, и сердце ее подпрыгнуло от испуга.
– Спасайтесь! – прошептала она. – Быстрее! Никке идет!
В следующее мгновение в дверях повернули ключ. Свет карманного фонарика осветил комнату, и Никке подозрительно спросил:
– С кем это ты тут болтаешь?
– Отгадай три раза, – ответила Ева Лотта. – Здесь сидят Расмус и я, и еще я и Расмус. А сама с собой я никогда не болтаю. Так вот, отгадай: с кем я болтаю?
– Ты ведь киднэппер, а киднэпперам нельзя знать никакие тайны, – сочувственно сообщил Расмус.
– Эй ты, послушай-ка! – сказал Никке и с угрожающим видом шагнул к Расмусу. – Ты тоже будешь обзывать меня киднэппером?
